Entry tags:
Исторический роман сочинял я понемногу. Гондоны в театре.
(Продолжение. Начало здесь.)
( Read more... )
Однако не в романе, а в жизни Сережа вовсе не был таким интеллигенствующим лишним человеком. Вот что пишет о нем вышеупомянутый Жорж Дантес:
В нашем полку новые приключения. Бог весть, как все окончится на сей раз. На днях Сергей Трубецкой с еще двумя моими товарищами, после более чем обильного ужина в загородном ресторане, на обратном пути принялись разбивать все фасады придорожных домов; вообразите, что за шум случился назавтра. Владельцы пришли с жалобой к графу Чернышеву, а он приказал поместить этих господ в кордегардию и отправил рапорт Его Величеству в Калугу. Это одно. А вот и другое: на днях, во время представления в Александринском театре, из ложи, где были офицеры нашего полка, бросили набитый бумажками гондон в актрису, имевшую несчастье не понравиться. Представьте, какую суматоху это вызвало в спектакле.
Кстати, этот отрывок из письма Геккерену заинтересовал меня и чисто профессионально - я не знал, что в России уже в первой половине XIX века гондоны были в таком ходу.
( Read more... )
Короче, Сережа был тот еще фрукт, мало напоминающий образ выписанный Окуджавой.
Но это все семечки, по сравнению с тем, как Окуджава обошелся с его женой и ребенком.
(Продолжение следует).
( Read more... )
Однако не в романе, а в жизни Сережа вовсе не был таким интеллигенствующим лишним человеком. Вот что пишет о нем вышеупомянутый Жорж Дантес:
В нашем полку новые приключения. Бог весть, как все окончится на сей раз. На днях Сергей Трубецкой с еще двумя моими товарищами, после более чем обильного ужина в загородном ресторане, на обратном пути принялись разбивать все фасады придорожных домов; вообразите, что за шум случился назавтра. Владельцы пришли с жалобой к графу Чернышеву, а он приказал поместить этих господ в кордегардию и отправил рапорт Его Величеству в Калугу. Это одно. А вот и другое: на днях, во время представления в Александринском театре, из ложи, где были офицеры нашего полка, бросили набитый бумажками гондон в актрису, имевшую несчастье не понравиться. Представьте, какую суматоху это вызвало в спектакле.
Кстати, этот отрывок из письма Геккерену заинтересовал меня и чисто профессионально - я не знал, что в России уже в первой половине XIX века гондоны были в таком ходу.
( Read more... )
Короче, Сережа был тот еще фрукт, мало напоминающий образ выписанный Окуджавой.
Но это все семечки, по сравнению с тем, как Окуджава обошелся с его женой и ребенком.
(Продолжение следует).