![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Безумный день-2 (продолжение)
С трудом избавившись от фанатов Израиля, пошел дальше по Арбату. И вижу, как в самом конце улицы к небу поднимаются клубы черного дыма, а немного впереди у театра Вахтангова собралась толпа, и кто-то кричит в мегафон. Тут я сообразил, что побоище уже началось. Подхожу ближе и вижу, что вместо бойцов в мегафон кричит Зиновий Высоковский по случаю праздника Арбата, рассказывает про Люсю и какой он пензюк. Толпа немного смеется, а дым начинает заволакивать все небо. (Вообще этот прикол мне напомнил эпизод из "Гори, гори моя звезда", где на фоне гражданской войны герой Леонова-киномеханик знай крутит свое кино, зарабатывая бабки). У Смоленки милиция никого не пускает, идите, говорят, боковым переулком через метро. Народу - тьма. У входа в метро дым едкий, не продохнуть, но все идут как ни в чем не бывало. Просто дурдом. Выхожу на Садовую, где только недавно был и ничего не узнаю.
Движение перекрыто, поперек Садовой с обеих сторон от меня баррикады, часть которых горит. Мостовая усеяна остатками битвы. За баррикадами в сторону Пресни в 3 цепи стоит ОМОН со щитами и водометы. Уйти по Садовой можно только если перелезть через некрупную баррикаду справа из какого-то кровельного железа. Через нее на карачках ловко лезут обыватели, в обе стороны, и даже с маленькими детьми. Лезу я через нее, кривое железо под ногами грохает, балансирую куриными ногами и портфелем и думаю - вот видели ли бы меня мои французские коллеги.
Дошел я до ОМОНа, огляделся. Ионеску отдыхает. За ОМОНом у водометов болтается спецназ в шерстяных намордниках, а омоновцы, стоя в шеренге, что делают? едят торты, которые им вынесли благодарные владельцы уцелевших киосков. Впереди, метрах в 150 противостоящее войско мятежников ломает коммерческие ларьки и ими укрепляет баррикаду, после чего ее поджигают. Поджигают и множество шин, что дает ужасно вонючий дым. Посреди этого дыма в центре баррикады стоит что-то вроде хлебного фургона, на который взгромоздились несколько человек и размахивают красным флагом (я потом бесчисленное количество раз видел фотографию этого фургона в изданиях, сочувствовавших протестантам; кадр действительно красивый, знамя на фоне дыма). В 150-метровом промежутке между этими двумя ратями, которые, вроде бы, вот-вот должны возобновить битву, спокойно гуляют любопытные зрители, а многие даже и с малышами. А с крыш домов, рискуя свалиться, смотрят другие заинтересованные.
Противники Ельцина, когда я дошел до них, были в каком-то экстатическом состоянии. Они еще не отошли от драки и были страшно возбуждены. Какая-то женщина постоянно кричала, что только что убили безногого инвалида. Пока я думал, как безногий пришел поучаствовать в сражении, толпа сконденсировалась вокруг парня с рюкзаком, который стал уговаривать всех разойтись перед превосходящими силами противника. Тут выскочила какая-то тетка и заорала, указывая на парня пальцем:
- Он подкупленный. Он уже два часа тут болтается, я за ним наблюдаю.
А рядом, седой, приятного вида человек в кожаной кепке, похожий на ИТР, стал разъяснять, что надо сначала покончить с телевидением. Проблему он подавал так:
- У меня знакомый был за границей и каждый день там смотрел израильское телевидение (что это за заграница такая?). А потом вернулся в Россию. И что вы думаете? то же самое телевидение показывают у нас, никакой разницы. Мы смотрим, на самом деле, израильское телевидение.
Тут я понял, что уже эта доза для меня слишком велика.
(окончание следует)
Движение перекрыто, поперек Садовой с обеих сторон от меня баррикады, часть которых горит. Мостовая усеяна остатками битвы. За баррикадами в сторону Пресни в 3 цепи стоит ОМОН со щитами и водометы. Уйти по Садовой можно только если перелезть через некрупную баррикаду справа из какого-то кровельного железа. Через нее на карачках ловко лезут обыватели, в обе стороны, и даже с маленькими детьми. Лезу я через нее, кривое железо под ногами грохает, балансирую куриными ногами и портфелем и думаю - вот видели ли бы меня мои французские коллеги.
Дошел я до ОМОНа, огляделся. Ионеску отдыхает. За ОМОНом у водометов болтается спецназ в шерстяных намордниках, а омоновцы, стоя в шеренге, что делают? едят торты, которые им вынесли благодарные владельцы уцелевших киосков. Впереди, метрах в 150 противостоящее войско мятежников ломает коммерческие ларьки и ими укрепляет баррикаду, после чего ее поджигают. Поджигают и множество шин, что дает ужасно вонючий дым. Посреди этого дыма в центре баррикады стоит что-то вроде хлебного фургона, на который взгромоздились несколько человек и размахивают красным флагом (я потом бесчисленное количество раз видел фотографию этого фургона в изданиях, сочувствовавших протестантам; кадр действительно красивый, знамя на фоне дыма). В 150-метровом промежутке между этими двумя ратями, которые, вроде бы, вот-вот должны возобновить битву, спокойно гуляют любопытные зрители, а многие даже и с малышами. А с крыш домов, рискуя свалиться, смотрят другие заинтересованные.
Противники Ельцина, когда я дошел до них, были в каком-то экстатическом состоянии. Они еще не отошли от драки и были страшно возбуждены. Какая-то женщина постоянно кричала, что только что убили безногого инвалида. Пока я думал, как безногий пришел поучаствовать в сражении, толпа сконденсировалась вокруг парня с рюкзаком, который стал уговаривать всех разойтись перед превосходящими силами противника. Тут выскочила какая-то тетка и заорала, указывая на парня пальцем:
- Он подкупленный. Он уже два часа тут болтается, я за ним наблюдаю.
А рядом, седой, приятного вида человек в кожаной кепке, похожий на ИТР, стал разъяснять, что надо сначала покончить с телевидением. Проблему он подавал так:
- У меня знакомый был за границей и каждый день там смотрел израильское телевидение (что это за заграница такая?). А потом вернулся в Россию. И что вы думаете? то же самое телевидение показывают у нас, никакой разницы. Мы смотрим, на самом деле, израильское телевидение.
Тут я понял, что уже эта доза для меня слишком велика.
(окончание следует)