/Вроде бы Прусская армия всегда была палочной и "арестантской" даже в сравнении с Русской./
Это не соответсвует действительности. Прусская армия не всегда основывалась на палочной дисциплине, тому есть много свидетельств. Действительно, в 18 веке в Пруссии так было. Но к времени Бисмарка очень многое изменилось. А в России положение только усугубилось. Чтобы не быть голословным - цитаты:
Ф.Меринг "Однако в одном существенном пункте русская армия отличалась в 1806 г. от прусской. В то время как эта последняя почти наполовину состояла из чужестранцев солдат, русская армия рекрутировалась из уроженцев страны. Было бы ошибочно делать отсюда вывод, что это было национальное войско, отличавшееся сильным национальным духом. Об армии, сражавшейся при Цорндорфе и Эйлау, говорит один русский военный писатель: «Русский не знает более ужасной участи, не представляет себе ничего более страшного, чем участь солдата... Самая страшная и самая действительная угроза, которой помещик пугал своих крепостных, была угроза сдачи в солдаты». Правительство не делало никакой тайны из того, какой суровой считало оно само участь солдат, наказывая 25-летней солдатской службой за самые тяжелые преступления."
Это, заметим, 1806 год, когда и в Пруссии служба нелегка. А вот что мы видим в прусской армии времен Бисмарка:
М.Н.Анненков "Внешняя сторона службы и мелочные ее требования в прусской армии исполняются, со всею точностью, и никто из служащих, конечно, не думает, чтоб в этих-то мелочах заключалась вся сущность военного дела; каждый сознает, что они существуют, не ради самих себя, a что за ними лежит серьезное, настоящее дело. Вот почему все чины прусской армии, так неукоснительно точны при исполнении возложенных на них обязанностей и нисколько не [77] тяготятся формалистикой, — со стороны, иногда, кажущейся совершенно излишнею. "
"Но при всей строгости служебных отношений, при этой формалистике, — нередко можно встретить такое явление, которое поразило бы самого нетребовательного служаку иной армии. Так, например, в гостиницах и кафе-ресторанах нередко можно увидеть штаб-офицера и рядового, обедающих за одним и тем же столом; можно услышать разговор офицера с солдатом не о каких нибудь мелочных принадлежностях солдатской амуниции, a о современных военных событиях, причем и самый тон разговора и суждения, высказываемые этим солдатом [80] отличаются иногда пониманием дела, точностью выражений и оригинальностью мыслей! И если б, в тоже самое время, пришлось офицеру отдать этому рядовому какое нибудь приказание по службе, то оно было бы выполнено беспрекословно и с педантическою точностью."
Для русской армии середины 19 века это просто немыслимо.
Re: Извините
Это не соответсвует действительности. Прусская армия не всегда основывалась на палочной дисциплине, тому есть много свидетельств. Действительно, в 18 веке в Пруссии так было. Но к времени Бисмарка очень многое изменилось. А в России положение только усугубилось. Чтобы не быть голословным - цитаты:
Ф.Меринг
"Однако в одном существенном пункте русская армия отличалась в 1806 г. от прусской. В то время как эта последняя почти наполовину состояла из чужестранцев солдат, русская армия рекрутировалась из уроженцев страны. Было бы ошибочно делать отсюда вывод, что это было национальное войско, отличавшееся сильным национальным духом. Об армии, сражавшейся при Цорндорфе и Эйлау, говорит один русский военный писатель: «Русский не знает более ужасной участи, не представляет себе ничего более страшного, чем участь солдата... Самая страшная и самая действительная угроза, которой помещик пугал своих крепостных, была угроза сдачи в солдаты». Правительство не делало никакой тайны из того, какой суровой считало оно само участь солдат, наказывая 25-летней солдатской службой за самые тяжелые преступления."
Это, заметим, 1806 год, когда и в Пруссии служба нелегка. А вот что мы видим в прусской армии времен Бисмарка:
М.Н.Анненков
"Внешняя сторона службы и мелочные ее требования в прусской армии исполняются, со всею точностью, и никто из служащих, конечно, не думает, чтоб в этих-то мелочах заключалась вся сущность военного дела; каждый сознает, что они существуют, не ради самих себя, a что за ними лежит серьезное, настоящее дело. Вот почему все чины прусской армии, так неукоснительно точны при исполнении возложенных на них обязанностей и нисколько не [77] тяготятся формалистикой, — со стороны, иногда, кажущейся совершенно излишнею. "
"Но при всей строгости служебных отношений, при этой формалистике, — нередко можно встретить такое явление, которое поразило бы самого нетребовательного служаку иной армии. Так, например, в гостиницах и кафе-ресторанах нередко можно увидеть штаб-офицера и рядового, обедающих за одним и тем же столом; можно услышать разговор офицера с солдатом не о каких нибудь мелочных принадлежностях солдатской амуниции, a о современных военных событиях, причем и самый тон разговора и суждения, высказываемые этим солдатом [80] отличаются иногда пониманием дела, точностью выражений и оригинальностью мыслей! И если б, в тоже самое время, пришлось офицеру отдать этому рядовому какое нибудь приказание по службе, то оно было бы выполнено беспрекословно и с педантическою точностью."
Для русской армии середины 19 века это просто немыслимо.