![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
О трансфигурации-2
начало
Наконец маэстро дал команду, и минуты славы закончились, а таланты повалились в грёзах на свои кушетки. Гипнотизер же, плотоядно потирая руки, подошел к несчастному Жарову и стал готовить его к первой пытке. Для начала раздвинули стулья и начальника отдела кадров положили как линейку между ними в виде моста Золотые Ворота.
- На него можно даже сесть, - полупризывно молвил злой маг. –Он выдержит.
На сцену из зала сразу кинулся десяток сотрудников, желавших испытать крепость корпуса нач. отдела кадров. Первой к финишу пришла толстая лаборантка из соседней лаборатории. Я закрыл в ужасе глаза. Но псевдогуманный гипнотизер корпулентную девушку отстранил, и на висящего над пропастью Жарова присела худенькая библиотекарша. Мост издал хрип, прогнулся, но устоял. Зал бесновался от эмоций.
Следующим номером была постановка кадровика на голову. Подручные перевернули его вверх ногами, уперли руками и головой в пол и отпустили. Жаров проделал несколько колебаний и замер, указывая каблуками на зенит. Брючины его сплющились, открыв со сцены бледные кальсоны, увенчанные какими-то плебейскими резинками. Гипнотизер по-садистски подтолкнул эту обесчещеную плоть вбок. Фигура покачнулась, но не упала, а отбив в стиле метронома несколько музыкальных тактов в стороны, полуденно замерла. Мастер присел и деловито посмотрел вниз, на голову Жарова, как смотрят на колесо доброго автомобиля. Колесо в полутьме светилось баклажанной синевой. Гипнотизер встал, целомудренно подтянул брюки несчастного кверху, прикрывая убогую наготу, и помощники перевернули Жарова в прямоходящий вид.
С этого момента градус злорадства в зале стал стремительно падать. Может быть, сыграли свою сентиментальную роль эти жалкие резинки, не знаю. Но водопад дальнейших трюков в исполнении начальника отдела кадров уже не радовал зрителей. Без восторга было встречено исполнение "Все могут короли" в оперной манере, верчение обручами на трех конечностях и даже апофеоз – превращение начальника в собаку. То есть, Жаров, конечно, сохранил все свои обычные внешние признаки, но жестами уверял мага и зал, что он – московская сторожевая. Показал весьма наглядно свою собачью жизнь и в конце довольно убедительно пару раз гавкнул.
-Хватит уже, - вдруг громко сказала зав. отделением из первого ряда. Опытный волшебник все понял, усадил Жарова на стул и принялся быстрыми пассами оживлять пациентов. Те, нежно поддерживаемые, спускались в зал. Чувствовалось, что они еще под впечатлением от недавних ощущений. При этом они стыдливо улыбались. В общем, вели себя как иллюстрации к первому посещению гимназистом дома терпимости в изложении великой русской литературы. Сеанс окончился.
-...и что интересно, ее лифчик из моей канализации так и не вытащили, - услышал я голос Андрюши. – А он какой-то там страшно дорогой. И я же еще оказался виноват! Как тебе нравится?
-Так ты доволен должен быть. К тебе на дегустацию приходят в самых дорогих лифчиках, - машинально ответил я, соображая, что происходит. Ведь про лифчики был разговор в самом начале представления. Я что, спал? Или был под гипнозом?
-Слушай, - спросил я. –Жаров лаял?
-Он пел. Это у него голос такой, собачий.
-Да нет, точно гавкал.
-Может и гавкал. Да для него это дело обычное. Как я теперь без унитаза? Давай к Соколовой напросимся, у меня литр рябины на спирту есть. Этих пригласим, новеньких, из рентгеновского... Домой ехать смысла нет.
Но я уехал к себе, сославшись на нездоровье.
Через несколько дней мне пришлось идти к кадровикам. Мы хотели брать нового сотрудника; самое высокое начальство было, скорее, против – кандидат был из хорошей семьи, но с нехорошей фамилией. Визу удалось получить у мягкотелого зама высокого начальства, когда то ненадолго отлучилось в Хьюстон. Успех надо было закрепить, быстро проведя документы через кадры. Предстоял неприятный разговор с Жаровым.
-Вот, Юрий Николаевич, все у нас готово, - протянул я ему анкеты.
Сейчас на некоторых пунктах начнет его корежить, подумал я. Будет морщиться, как обезьянья жопка. Я поднажал:
- Тут главное, что Владимир Иванович очень одобряет. И вообще, это человек хороший.
-Да я и так вижу, что хороший, - неожиданно ласково сказал Жаров. - Думаю, проблем не будет.
-Хотелось бы побыстрее...
-Сегодня же...
Нет, все-таки он тогда лаял, на сеансе. Не сон я видел. Была, была трансфигурация.
Наконец маэстро дал команду, и минуты славы закончились, а таланты повалились в грёзах на свои кушетки. Гипнотизер же, плотоядно потирая руки, подошел к несчастному Жарову и стал готовить его к первой пытке. Для начала раздвинули стулья и начальника отдела кадров положили как линейку между ними в виде моста Золотые Ворота.
- На него можно даже сесть, - полупризывно молвил злой маг. –Он выдержит.
На сцену из зала сразу кинулся десяток сотрудников, желавших испытать крепость корпуса нач. отдела кадров. Первой к финишу пришла толстая лаборантка из соседней лаборатории. Я закрыл в ужасе глаза. Но псевдогуманный гипнотизер корпулентную девушку отстранил, и на висящего над пропастью Жарова присела худенькая библиотекарша. Мост издал хрип, прогнулся, но устоял. Зал бесновался от эмоций.
Следующим номером была постановка кадровика на голову. Подручные перевернули его вверх ногами, уперли руками и головой в пол и отпустили. Жаров проделал несколько колебаний и замер, указывая каблуками на зенит. Брючины его сплющились, открыв со сцены бледные кальсоны, увенчанные какими-то плебейскими резинками. Гипнотизер по-садистски подтолкнул эту обесчещеную плоть вбок. Фигура покачнулась, но не упала, а отбив в стиле метронома несколько музыкальных тактов в стороны, полуденно замерла. Мастер присел и деловито посмотрел вниз, на голову Жарова, как смотрят на колесо доброго автомобиля. Колесо в полутьме светилось баклажанной синевой. Гипнотизер встал, целомудренно подтянул брюки несчастного кверху, прикрывая убогую наготу, и помощники перевернули Жарова в прямоходящий вид.
С этого момента градус злорадства в зале стал стремительно падать. Может быть, сыграли свою сентиментальную роль эти жалкие резинки, не знаю. Но водопад дальнейших трюков в исполнении начальника отдела кадров уже не радовал зрителей. Без восторга было встречено исполнение "Все могут короли" в оперной манере, верчение обручами на трех конечностях и даже апофеоз – превращение начальника в собаку. То есть, Жаров, конечно, сохранил все свои обычные внешние признаки, но жестами уверял мага и зал, что он – московская сторожевая. Показал весьма наглядно свою собачью жизнь и в конце довольно убедительно пару раз гавкнул.
-Хватит уже, - вдруг громко сказала зав. отделением из первого ряда. Опытный волшебник все понял, усадил Жарова на стул и принялся быстрыми пассами оживлять пациентов. Те, нежно поддерживаемые, спускались в зал. Чувствовалось, что они еще под впечатлением от недавних ощущений. При этом они стыдливо улыбались. В общем, вели себя как иллюстрации к первому посещению гимназистом дома терпимости в изложении великой русской литературы. Сеанс окончился.
-...и что интересно, ее лифчик из моей канализации так и не вытащили, - услышал я голос Андрюши. – А он какой-то там страшно дорогой. И я же еще оказался виноват! Как тебе нравится?
-Так ты доволен должен быть. К тебе на дегустацию приходят в самых дорогих лифчиках, - машинально ответил я, соображая, что происходит. Ведь про лифчики был разговор в самом начале представления. Я что, спал? Или был под гипнозом?
-Слушай, - спросил я. –Жаров лаял?
-Он пел. Это у него голос такой, собачий.
-Да нет, точно гавкал.
-Может и гавкал. Да для него это дело обычное. Как я теперь без унитаза? Давай к Соколовой напросимся, у меня литр рябины на спирту есть. Этих пригласим, новеньких, из рентгеновского... Домой ехать смысла нет.
Но я уехал к себе, сославшись на нездоровье.
Через несколько дней мне пришлось идти к кадровикам. Мы хотели брать нового сотрудника; самое высокое начальство было, скорее, против – кандидат был из хорошей семьи, но с нехорошей фамилией. Визу удалось получить у мягкотелого зама высокого начальства, когда то ненадолго отлучилось в Хьюстон. Успех надо было закрепить, быстро проведя документы через кадры. Предстоял неприятный разговор с Жаровым.
-Вот, Юрий Николаевич, все у нас готово, - протянул я ему анкеты.
Сейчас на некоторых пунктах начнет его корежить, подумал я. Будет морщиться, как обезьянья жопка. Я поднажал:
- Тут главное, что Владимир Иванович очень одобряет. И вообще, это человек хороший.
-Да я и так вижу, что хороший, - неожиданно ласково сказал Жаров. - Думаю, проблем не будет.
-Хотелось бы побыстрее...
-Сегодня же...
Нет, все-таки он тогда лаял, на сеансе. Не сон я видел. Была, была трансфигурация.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Всё-таки надо как-то собрать все личные потуги на мемуар воедино; шедевр вряд ли получится, но немножко денежек таки заработаем.
no subject
no subject
Читали у Вайнеров "Евангелие от палача"? Если да, то Вы меня поняли - я о заглавии мемуара; лично свой я так и собирался назвать, но отчего бы не альманахом? :)
no subject
no subject
no subject
no subject
То есть "Эру милосердия" все мои знакомые (из покинувших родные пенаты) знают чуть не наизусть. Но вот "Евангелие.." и "Петля и камень в зелёной траве" - ни-ни. Отчего? Загадка. Чуть не самые сильные вещи у братьев были...
no subject
no subject
A propos - это беда многих вещей; причём с двух сторон зеркала. Почти безобидный фильм "По главной улице с оркестром" ныне почти не смотрится - при тех-то Борисове, Гафте, Федосеевой! А "Парад планет" выпустили тогда, но его никто и не заметил толком.
"Беда" (с)
no subject