Сергей Владимирович Преображенский

[vba]

Глядя на выражение общественностью неприязни к недавно упокоившемуся на Новодевичьем, я не могу не заметить, что очень часто те же люди очень тепло относятся к профессору Преображенскому. И в конфликте Преображенский - Шариков/Швондер/Пеструхин все симпатии безоговорочно на стороне первого. Понятное дело, кому охота числить себя среди неаппетитных противников профессора. Ведь Филипп Филиппович и "отставшим в развитии от европейцев лет на 200" укорот дает, и в оперу ходит, и Гете цитирует.

А профессор Преображенский хорошо живет при всех властях. Кого-то душит ЧК, кого-то лишили всех средств к существованию, а профессор живет в красной Москве на персидских коврах и наслаждается "Аидой". И обменивается услугами с людьми "в военной форме". Он, так же как и покойный поэт, служит сильным мира сего всем своим талантом. (Нужды нет, что один поэт, а другой медик, но тут уж у кого какой талант.) Какая разница, кому служить - вполне можно и всесильному большевистскому Петру Александровичу. И всесильный Петр Александрович цыкнет на кого надо и когда надо, чтобы у профессора было аж семь комнат (орден Ленина, Герой Социалистического труда, титулы и звания). Профессор, конечно, крупная фигура, но моральных ограничений у него никаких нет. Режиму он служит, но его презирает, что совершенно не мешает пользоваться всеми предоставленными режимом благами. Он с удовольствием будет развивать эксперименты по превращению тех, кто ведет собачью жизнь, в людей, хотя объекты экспериментов "своего согласия не давали". (Даром что такие эксперименты провалились.) Он же сам решил, какая человеческая порода хорошая, а какую под нож.

Но как мы любим умиляться душке Филиппу Филипповичу и как неприятен нам беспринципный высокомерный барин Сергей Владимирович. Будет полезно, наверно, понять, почему это так.

Comments

[cema.livejournal.com]

У Преображенского и Михалкова много общего, но они жили в немного разные эпохи (что уже упоминалось). По окончании периода, описанного в "Собачьем Сердце", Преображенский мог превратиться в Михалкова (ну или, скорее, А.Н. Толстого). А мог превратиться в другое (чудак-профессор, эмигрант, лагерная пыль: варианты самые разные). По книге или фильму неясно, во что.

[ny-quant.livejournal.com]

Я вижу два принципиальных различия.

1. ФФП служил, а СВМ прислуживал. Это, в частности, выражалось в многократном переписывании гимна в угоду очередному царьку.

2. ФФП не получал от властей должности и власть над коллегами.

[dusiko.livejournal.com]

ФФП если и служил истеблишменту, то только как профессионал - лечил, оперировал. Михалков же был частью этого истеблишмента - заседал в комиссиях, голосовал на собраниях, подписывал что попало и неустанно прославлял власть даже тогда, когда романтический флер вокруг борцов за счастье всего человечества основательно рассеялся.

Врач вполне вправе быть конформистом: поругивать режим на кухне, при этом встраиваться в него и спокойно работать, максимально избегая участия в любых коллективных камланиях. Он от этого плохим врачом не становится, и перестраиваться в соответствии с решениями съезда ему не надо (во всяком случае в описываемый исторический период) - он имеет дело с объективной реальностью вроде лабораторных анализов, рентгенснимков, инфекций и вирусов.

Когда поэт, человек по определению публичный, занятый воздействием на умы, совершает неблаговидные поступки - это несколько иное. Особенно противно услужливое колебание вместе с генеральной линией: сначала победа пролетариата, долой буржуев, да здравствует материалистическая наука - полвека спустя всплывают вдруг старинный дворянский род и "богом хранимая" отчизна.

В случае Прображенского благополучие куплено все-таки в первую очередь уникальным талантом, мировым именем. Во втором - ловкостью и приспособленчеством.