Entry tags:
Сергей Владимирович Преображенский
Глядя на выражение общественностью неприязни к недавно упокоившемуся на Новодевичьем, я не могу не заметить, что очень часто те же люди очень тепло относятся к профессору Преображенскому. И в конфликте Преображенский - Шариков/Швондер/Пеструхин все симпатии безоговорочно на стороне первого. Понятное дело, кому охота числить себя среди неаппетитных противников профессора. Ведь Филипп Филиппович и "отставшим в развитии от европейцев лет на 200" укорот дает, и в оперу ходит, и Гете цитирует.
А профессор Преображенский хорошо живет при всех властях. Кого-то душит ЧК, кого-то лишили всех средств к существованию, а профессор живет в красной Москве на персидских коврах и наслаждается "Аидой". И обменивается услугами с людьми "в военной форме". Он, так же как и покойный поэт, служит сильным мира сего всем своим талантом. (Нужды нет, что один поэт, а другой медик, но тут уж у кого какой талант.) Какая разница, кому служить - вполне можно и всесильному большевистскому Петру Александровичу. И всесильный Петр Александрович цыкнет на кого надо и когда надо, чтобы у профессора было аж семь комнат (орден Ленина, Герой Социалистического труда, титулы и звания). Профессор, конечно, крупная фигура, но моральных ограничений у него никаких нет. Режиму он служит, но его презирает, что совершенно не мешает пользоваться всеми предоставленными режимом благами. Он с удовольствием будет развивать эксперименты по превращению тех, кто ведет собачью жизнь, в людей, хотя объекты экспериментов "своего согласия не давали". (Даром что такие эксперименты провалились.) Он же сам решил, какая человеческая порода хорошая, а какую под нож.
Но как мы любим умиляться душке Филиппу Филипповичу и как неприятен нам беспринципный высокомерный барин Сергей Владимирович. Будет полезно, наверно, понять, почему это так.
А профессор Преображенский хорошо живет при всех властях. Кого-то душит ЧК, кого-то лишили всех средств к существованию, а профессор живет в красной Москве на персидских коврах и наслаждается "Аидой". И обменивается услугами с людьми "в военной форме". Он, так же как и покойный поэт, служит сильным мира сего всем своим талантом. (Нужды нет, что один поэт, а другой медик, но тут уж у кого какой талант.) Какая разница, кому служить - вполне можно и всесильному большевистскому Петру Александровичу. И всесильный Петр Александрович цыкнет на кого надо и когда надо, чтобы у профессора было аж семь комнат (орден Ленина, Герой Социалистического труда, титулы и звания). Профессор, конечно, крупная фигура, но моральных ограничений у него никаких нет. Режиму он служит, но его презирает, что совершенно не мешает пользоваться всеми предоставленными режимом благами. Он с удовольствием будет развивать эксперименты по превращению тех, кто ведет собачью жизнь, в людей, хотя объекты экспериментов "своего согласия не давали". (Даром что такие эксперименты провалились.) Он же сам решил, какая человеческая порода хорошая, а какую под нож.
Но как мы любим умиляться душке Филиппу Филипповичу и как неприятен нам беспринципный высокомерный барин Сергей Владимирович. Будет полезно, наверно, понять, почему это так.
no subject
Ну, разумеется.
"Ты, может быть, думаешь, спрашивал Изя язвительно, что сами
непосредственные строители этого храма -- не свиньи? Господи,
да еще какие свиньи иногда! Вор и подлец Бенвенуто Челлини,
беспробудный пьяница Хемингуэй, педераст Чайковский, шизофреник
и черносотенец Достоевский, домушник и висельник Франсуа
Вийон... Господи, да порядочные люди среди них скорее редкость!
Но они, как коралловые полипы, не ведают, что творят. И все
человечество -- так же. Поколение за поколением жрут,
наслаждаются, хищничают, убивают, дохнут -- ан, глядишь, --
целый коралловый атолл вырос, да какой прекрасный!"
no subject
Изя никогда не был любимым и авторитетным хотя бы потому, что в приведенном Вами отрывке делал частую и непростительную ошибку: путал Божий дар с яишницей.
То, что талант выдает на-гора и что действительно имеет значение, остается для многих поколений. Слабости и человеческие подробности его сотворившего забываются очень быстро. Вам действительно важно,чью задницу лизал Леонардо в непростой той итальянской истории?
no subject
Причем совместимость-то элементарно доказывается примерами. В отличие от несовместимости.
Только об этом я и хотел Вам написать.
no subject
Это характеристики человека, а не его дара. Смысл несовместимости гения и злодейства в том, что "гений" - понятие не меняющееся в веках, а "злодейство" люди переоценивают по несколько раз на жизни одного поколения. Но когда таланта для оценки человека недостаточно, тогда злодейство или добродетель перевешивают. В этом и естъ, возвращаясь к теме поста, разница между ФФ и СВ.
no subject
Что перевешивает, а что нет - этого я не знаю. Тут, видимо, каждый сам за себя решает. И это, наверно, нормально.
А толпа, как по мне, кого хошь вздернет. Был бы повод. Гения там или не гения.
Детские стихи Михалкова мне вполне так нравились в соответствующее время. А аморальный врач для меня действительно гораздо хуже аморального поэта. Хотя Преображенский и не дьявол во плоти, понятное дело.
Впрочем, вопрос есть ли разница между Преображенским и Михалковым, я вообще не очень хочу обсуждать.
Она, конечно, есть. Не могут же они быть одинаковыми, в самом деле. Но аналогия в посте очень интересная. Почему так выходит, что, воспользуюсь вышим выражением, у одного в массовом сознании "перевешивает", а у другого - нет.