Entry tags:
Откуда берутся сюжеты
Я всегда завидовал писателям (и неписателям), способным придумать сюжет. Не описать то, что они видели, слышали, чувствовали, а выдумать все полностью. Иногда я думаю - а вообще, возможно ли такое? Вот, по этому поводу вспомнилось.
Когда я приехал в середине 80-х в первый раз в Париж, то познакомился с одной женщиной, Клод, весьма интересной. Была она писательницей, держала графологический кабинет и была еще шахматным обозревателем. Хорошо говорила по-русски. Мы стали иногда встречаться вечерами, и, из песни слов не выкинешь, бывали случаи, когда она приглашала меня в рестораны, не давая платить за себя.
Ну бейте, бейте меня кирзовыми сапогами.
Однажды она подарила мне свою книгу рассказов. Я тогда по-французски не читал, поэтому она выбрала английское издание. Рассказы были довольно странные. Один был такой (очень краткая выжимка):
Американская глубинка. Некий ветеран войны во Вьетнаме, скажем, Джон, приезжает к своему другу пожить на некоторое время. Джон явно болен, с каждым днем ему все хуже. Через некоторое время он уже почти не встает с постели. Друг обеспокоен, все время спрашивает, в чем дело, но Джон отмалчивается. Наконец, когда уже совсем всё плохо, Джон решается рассказать, что с ним происходит.
Во Вьетнаме подразделение Джона вело зачистку участка в глухих джунглях от вьетконговцев. Однажды они подверглись нападению партизан, в бою рассеялись и Джон остался один. Пытается найти своих, но находит только тяжелораненую (скорее всего, самим же Джоном) в живот молодую вьетконговку. И вот они остаются вдвоем в джунглях. Питаются запасами из вещмешка Джона, пьют гнилую воду. В ранах у этой девушки заводится всякая гадость, черви, насекомые. Джон ухаживает за ней. И однажды, когда Джон возвращается после очередного безупешного поиска своих, девушка мертва, а живот трупа полон черных тропических пауков.
Джона потом находят свои, отправляют обратно в Штаты.
И теперь, говорит другу Джон, я скоро умру, потому что у меня в животе поселились эти самые тропические пауки.
Друг понимает, что это самый обычный вьетнамский синдром. Военная психологическая травма, наложенная, к тому же, на комплекс вины, что он убил ту девушку. Но что делать? Он его и успокаивает, и обещает показать хорошим врачам, и пытается объяснить, что все это лишь фантазии. Но Джон стоит на своем, пауки и всё тут.
Проходит еще несколько дней в напряженных попытках друга суметь преодолеть эту психопатию Джона, но все тщетно. Джон тает на глазах, и как-то вечером друг замечает, что в комнате Джона полная тишина. Он заходит туда и видит, что Джон мертв.
А вся его постель кишит черными тропическими пауками.
Прочитав всё это дело, я спросил у Клод, откуда она почерпнула такой сюжет - Америка, вьетнамская война, жизнь солдата... Она засмеялась и сказала, что абсолютно всё придумано из головы.
Тогда я ей поверил.
А сейчас уже начинаю сомневаться.
Когда я приехал в середине 80-х в первый раз в Париж, то познакомился с одной женщиной, Клод, весьма интересной. Была она писательницей, держала графологический кабинет и была еще шахматным обозревателем. Хорошо говорила по-русски. Мы стали иногда встречаться вечерами, и, из песни слов не выкинешь, бывали случаи, когда она приглашала меня в рестораны, не давая платить за себя.
Ну бейте, бейте меня кирзовыми сапогами.
Однажды она подарила мне свою книгу рассказов. Я тогда по-французски не читал, поэтому она выбрала английское издание. Рассказы были довольно странные. Один был такой (очень краткая выжимка):
Американская глубинка. Некий ветеран войны во Вьетнаме, скажем, Джон, приезжает к своему другу пожить на некоторое время. Джон явно болен, с каждым днем ему все хуже. Через некоторое время он уже почти не встает с постели. Друг обеспокоен, все время спрашивает, в чем дело, но Джон отмалчивается. Наконец, когда уже совсем всё плохо, Джон решается рассказать, что с ним происходит.
Во Вьетнаме подразделение Джона вело зачистку участка в глухих джунглях от вьетконговцев. Однажды они подверглись нападению партизан, в бою рассеялись и Джон остался один. Пытается найти своих, но находит только тяжелораненую (скорее всего, самим же Джоном) в живот молодую вьетконговку. И вот они остаются вдвоем в джунглях. Питаются запасами из вещмешка Джона, пьют гнилую воду. В ранах у этой девушки заводится всякая гадость, черви, насекомые. Джон ухаживает за ней. И однажды, когда Джон возвращается после очередного безупешного поиска своих, девушка мертва, а живот трупа полон черных тропических пауков.
Джона потом находят свои, отправляют обратно в Штаты.
И теперь, говорит другу Джон, я скоро умру, потому что у меня в животе поселились эти самые тропические пауки.
Друг понимает, что это самый обычный вьетнамский синдром. Военная психологическая травма, наложенная, к тому же, на комплекс вины, что он убил ту девушку. Но что делать? Он его и успокаивает, и обещает показать хорошим врачам, и пытается объяснить, что все это лишь фантазии. Но Джон стоит на своем, пауки и всё тут.
Проходит еще несколько дней в напряженных попытках друга суметь преодолеть эту психопатию Джона, но все тщетно. Джон тает на глазах, и как-то вечером друг замечает, что в комнате Джона полная тишина. Он заходит туда и видит, что Джон мертв.
А вся его постель кишит черными тропическими пауками.
Прочитав всё это дело, я спросил у Клод, откуда она почерпнула такой сюжет - Америка, вьетнамская война, жизнь солдата... Она засмеялась и сказала, что абсолютно всё придумано из головы.
Тогда я ей поверил.
А сейчас уже начинаю сомневаться.
no subject
впрочем, случаи бывают разные.
no subject
Вот и результат.
no subject
Для кинематографического эффекта. А по сути- сюжет не очень оригинальный.)
Что-то мне эта история напомнила. Стивена Кинга? Жоржа Амаду?
no subject
Есть еще любопытная точка зрения, относительно появления новых идей. Хотя новую идею создать невозможно, но существующие идеи мутируют к новым. Откуда взялась изначальная идея, тоже неизвестно никому.
Слабые идеи погибают (их забывают), сильные идеи "прорастают" все в большем количестве голов*. Авторов же можно сразвнить с лабораторной мышью, которую пичкают всякими клетками, суют в радиацию, а потом смотрят, что в ней появилось нового. Некорые авторы сами лезут в "радиацию" за вдохновлением.
*Возможно эволюция идей уже является основнопологающей на Земле, а людской материал является лишь насителем онных. Когда смотришь, сколько народу задействованно в разможении растений, которые сами по себе уже не могут размножаться (напринер, ванильные кусты), то уже не знаешь, что первично.
no subject
Я только никак не мог понять, с какого ляда эта француженка швецарского происхождения вдруг начала писать что-то из жизни американских солдат во Вьетнаме. Ну это как я бы (ежели я был бы писателем) стал писать на материале шахтеров из Габона.
no subject
no subject
no subject
Личнй опыт? Пережитый во время астрального путешествия во сне? Или еще проще: фильм произвел впечатление? Чужая книга?
no subject
no subject
Это я в другом ЖЖ обсуждал источники урана для атомных станции Франции. Так что да, не просто так :)
Опять же, приходим к точке зрения, высказанной dorrenом - в основе лежит что-то из личного опыта.
Вопроч просто в том, как далеко мы можем уйти от истока, от этого самого личного опыта?
no subject
no subject
no subject
no subject
Частью коншное дело и связанного с какими-то реальными событиями. Связнного, а не выстроенного уже в сюжеты.
no subject
Интересно, есть ли примеры, когда кто-нибудь развесистую клюкву писал о вещах, которые проверить трудно?
no subject
Я, конечно, извиняюсь, но трудно себе представить, что ты запросто из головы сочиняешь сюжет на материале от тебя лично далеком.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Хотя, может быть, и ошибаюсь.
no subject
no subject
no subject
no subject
http://boruch.livejournal.com/114587.html Два
http://boruch.livejournal.com/67327.html Три
Можно найти еще. Это совершеммо чужие мне, посторонние люди. Я их сам придумал и то, что с ними происходило. Да, конешное дело, разной неудачности рассказки, но все ж не проблема придумать людей и ситуации. Возможно, я так сублимирую то, что по жизни мало вру.
no subject
Вот еду в метро, мне ногу отдавили - это я могу описать. А как оторваться от личных впечатлений?
no subject
А не личным опытом и переживаниями делитесь?
no subject
У меня так получается - у меня все истории, кроме трех некоторых, которые взяты целиком, собраны из множества фрагментов других историй.
Кстати, заходите. я вернулась в жизнеутверждающее.:)
no subject
А о "сионских мудрецах" - это интересно. То есть, автор протоколов не рюхал в еврейских посиделках?
no subject
А жизнеутверждающее - это наше всё.
no subject
Счас почитаем твои фантазии.
no subject
Вот, кстати, несколько в тему попался сегодня старенький, но неплохой материалец о выдумщиках: http://www.bg.ru/article/6210/
no subject
no subject
Что же до Копченого и солнцевских, то тут особых деталей не потребуется, потому что даже солнцевские могут и не знать, у них Копченый был или просто, падла, грузил их втемную. Тут важнее другое, общий колорит, а с ним наши соотечественники знакомы неплохо.
no subject
no subject
no subject
Я думаю писатели делятся на две категории - те, которые кроме как о себе писать не могут и не умеют, и те, которым о себе писать скушно и неинтересно. Я предпочитаю читать вторых - мне эгоцентрики вообще редко интересны.
no subject
no subject
no subject
Но ведь что-то торкнуло писать именно про Анголу или там про племя...оди?
no subject
no subject
Ясное дело, я ж родился не вчера и какие-то личные мотивы во всем будут присутствовать, но мы ж по-прежнему имеем в виду не напрямую связанное с лично пережитым в сюжетах, или пытаемся выделить химически чистые никак не связанные с автором сюжеты? Личность автора и опыт безуслово будут в любых написанных им текстах, но на то ж их и читаем, верно?
no subject
no subject
Можно только позавидовать.
no subject
А у некоторых никаких личных реалий, только внутренний мир, который проецируется на совсем далекие вещи. Вроде Анголы.
no subject
Вот хоть "Компромисс" возьми.
Не знаю, По мне некоторые, у меня преобладающие, замыслы проще воплотить в выдуманных из головы сюжетах, чем перекраивать реальные факты, чтоб нигде швов не торчало. Выдуманного героя я каким угодно могу сделать, вроде совершенно мне чуждого, даже неприятного, Веревкина и потом запихать его в любую скорлупу, какая мне нравится. А реального друга Зайца, попробуй так? По мне надо очень специфическим обладать даром, чтоб делать свою жизнь предметом литературы. Вот как Лимонов парижско-американских времен. Нынче он хренотеньь какую-то ваяет.
no subject
Что касается Довлатова, то, безусловно, лирический его герой совершенно не совпадает с ним самим. Но первично-то автор отталкивается от себя самого. Значит, ему так проще.
А для других талантливых авторов, например, для Боруха, легче другое - отталкиваться от совершенно чужого.
У каждого мастера свой метод.