Entry tags:
Прощай, оружие.
Я уже писал, как мне доверяли боевое оружие и какими травмами это кончилось. Но это было не в первый раз (и не в первый раз травмами кончилось, как вы увидите сейчас), потому что в юности я жил неподалеку от киностудии детских и юношеских фильмов им. Горького, где иногда подрабатывал. А советское детское и юношеское кино обожало батальные сцены, поэтому там я с винтовкой не расставался, и со штыком. (Кстати, до сих пор не могу понять, зачем Красной Армии надо было яростно сжимать штык мозолистой рукой, вы, как говорится, пробовали?. Правда, если мозоли как копыта...).
Короче, был я и белым, был и красным, а однажды записали меня вообще в непонятную, но нехорошую армию, где, правда, неплохо платили. Был такой фильм "Достояние республики", где герой Андрея Миронова попадает к нам в плен. По сценарию эти невнятные вооруженные силы назывались "банда атамана Лагутина", а нашего главного изображал Игорь Кваша, который косил под интеллигента-расстригу. Чтобы избежать всяких ненужных политических аллюзий, режиссер Бычков решил нарядить нас в традиционные анархистко-махновские одежды, как их представлял себе исторически кастрированный зритель 70-х годов. Мы носили черные бараньи шапки, черные же рубахи и были вооружены, естественно, обрезами. А у интеллигента Лагутина-Кваши был какой-то педерастический стоячий кружевной воротничок и, опять же, интеллигентский пистолет, а не тупой обрез. Его убивал Миронов, Кваша падал с лошади как мешок с драгоценностями, мы зверски убивали Миронова, но и сами потом плохо кончали. Вот такая была движуха.
Весь этот сюжет был просто пронизан штампами и клише. Гнездо наше находилось в монастыре (а где же еще гнездиться антисоветским политическим уголовникам?), и мы якобы проводили все свободное время, усевшись на траве подле самоваров, самогона и граммофонов с огромной трубой (баб с нами, правда, почему-то не было, мы были целомудренные советские кинобандиты). Устроили весь этот вертеп в Коломенском, на территории архитектурного заповедника, к которому уже подступали новостройки.
Вообще милитаристкая массовка того времени, как правило, состояла из людей пестрого социального происходения, имевших много свободного времени и мало денег. Завсегдатаем там был один хрен по кличке Бром, с богатой биографией подстать своему киногерою с обрезом, весь в татуировках, в некоторых местах политического характера. Это, кстати, сильно ему мешало. По летней жаре в бараньих шапках мы обливались потом и поэтому ходили в расстегнутых рубашках с закатанными рукавами. Колоритному же Брому, часто фигурявшему на первом плане, помрежи запрещали заголяться, объясняя, что советский зритель не поймет, если у махновца на груди наколот кто-то типа Сталина, а на руке танк и "ГСВГ."
У нас с Бромом возникло что-то вроде дружбы на работе. Я не очень вписывался внешностью в свирепые бандиты, и гримеры даже мазали мне физиономию, чтобы было какое-то подобие небритой щетины. Рядом же со страшенным Бромом я чувствовал себя более уверенно, и во мне появлялись повадки рецидивиста. А Брому было лестно внимание человека почти с высшим образованием. В общем, та еще была пара.
И однажды случилась катастрофа. Ко мне подбежал Бром и взволновано вскричал (здесь я опускаю множество нецензурных слов-паразитов):
- Вова, у меня спиздили обрез!
Я инстинктивно схватился за свой родной ствол мозолистой рукой.
Оружие нам обычно давали под залог паспорта, поэтому утрата винтовки или обреза грозила страшнейшим геморроем. Выяснилось, что слегка поддатый Бром заснул в кустах, а когда проснулся, рядом обреза не было.
- Суки, сявки, - начал орать Бром на весь монастырь. – Понастроили домов, поселили лимиту, этих урок вообще ближе стопервого километра к Москве не подпускать! Сам посуди, в ресторане обсчитывают, в подъезде срут, бумажники пиздят, винтовки пиздят! Я бля этого пидора найду, я этот обрез ему в жопу засуну...
Дальше пошли анатомические подробности, довольно неправильные, кстати.
Я посоветовал ему пойти и спросить у реквизиторов, может быть они в курсе.
- Вова, с этими гандонами вообще нельзя дела иметь, они хотят с меня полста, я же их секиру просрал...
Тут я вспомнил, что, действительно, на какой-то картине-сказке ему выдали здоровенную алебарду для битвы со Змеем Горынычем, но Бром еще перед битвой по пьяни ее потерял. Поэтому мой совет идти к реквизиторам был неактуален. Тем временем нервный Бром стал бегать по площадке и спрашивать у других бандитов, кто мог взять его обрез.
- Нашел, нашел, - прибежал он вскоре радостный. – Пацан местный тут болтался, из нового квартала, приметы я взял. Я его враз найду. Дай-ка мне твой обрез, если он дуру включит, я его пугну, скажу, что у меня патронов полные карманы.
Свой обрез мне давать ему жутко не хотелось, но в силу фронтового братства отказать я не смог. И Бром помчался, размахивая обрезом, в сторону новостроек.
Тут меня пробил холодный пот. Я сообразил простую вещь, которая мне в голову на площадке не приходила. Я представил себе как по московским улицам бежит, преследуя кого-то и матерясь, мужик с мордой убийцы, одетый по всем канонам бандитского жанра и с настоящим обрезом в руке. И, к тому же, с моим обрезом.
Все мои наихудшие предчувствия сбылись. Все сбылось, весь набор – и вопли, и паника, и мордобой, и милиция. Меня даже не утешило то, что я нашел Бромов обрез, который кто-то положил в тачанку. Но когда местные авторитеты явились на площадку, чтобы вдобавок еще вломить убежавшему Брому, началась съемка, нас уже рубила красная конница, и мы, похватав свои ружья с граммофонами, катились кубарем к реке.
После боя ко мне подошел Бром.
- Волками какими-то Москву заселили, - сказал он мне, одной рукой утирая расквашенный нос, а другой протягивая мне мой обрез.- Не понимают, блядь, культурной речи. Ладно, ништяк, переживем, главное винт нашелся.
- Да, конечно, сам нашелся, - хотел сказать я ему. Но не было никакого желания говорить с Бромом, тем более, что у меня страшно болела нога, отдавленная налетевшей на меня в атаке лошадью красных. А от этих стрелялок меня уже тошнило.
Так начался мой путь к пацифизму.
Короче, был я и белым, был и красным, а однажды записали меня вообще в непонятную, но нехорошую армию, где, правда, неплохо платили. Был такой фильм "Достояние республики", где герой Андрея Миронова попадает к нам в плен. По сценарию эти невнятные вооруженные силы назывались "банда атамана Лагутина", а нашего главного изображал Игорь Кваша, который косил под интеллигента-расстригу. Чтобы избежать всяких ненужных политических аллюзий, режиссер Бычков решил нарядить нас в традиционные анархистко-махновские одежды, как их представлял себе исторически кастрированный зритель 70-х годов. Мы носили черные бараньи шапки, черные же рубахи и были вооружены, естественно, обрезами. А у интеллигента Лагутина-Кваши был какой-то педерастический стоячий кружевной воротничок и, опять же, интеллигентский пистолет, а не тупой обрез. Его убивал Миронов, Кваша падал с лошади как мешок с драгоценностями, мы зверски убивали Миронова, но и сами потом плохо кончали. Вот такая была движуха.
Весь этот сюжет был просто пронизан штампами и клише. Гнездо наше находилось в монастыре (а где же еще гнездиться антисоветским политическим уголовникам?), и мы якобы проводили все свободное время, усевшись на траве подле самоваров, самогона и граммофонов с огромной трубой (баб с нами, правда, почему-то не было, мы были целомудренные советские кинобандиты). Устроили весь этот вертеп в Коломенском, на территории архитектурного заповедника, к которому уже подступали новостройки.
Вообще милитаристкая массовка того времени, как правило, состояла из людей пестрого социального происходения, имевших много свободного времени и мало денег. Завсегдатаем там был один хрен по кличке Бром, с богатой биографией подстать своему киногерою с обрезом, весь в татуировках, в некоторых местах политического характера. Это, кстати, сильно ему мешало. По летней жаре в бараньих шапках мы обливались потом и поэтому ходили в расстегнутых рубашках с закатанными рукавами. Колоритному же Брому, часто фигурявшему на первом плане, помрежи запрещали заголяться, объясняя, что советский зритель не поймет, если у махновца на груди наколот кто-то типа Сталина, а на руке танк и "ГСВГ."
У нас с Бромом возникло что-то вроде дружбы на работе. Я не очень вписывался внешностью в свирепые бандиты, и гримеры даже мазали мне физиономию, чтобы было какое-то подобие небритой щетины. Рядом же со страшенным Бромом я чувствовал себя более уверенно, и во мне появлялись повадки рецидивиста. А Брому было лестно внимание человека почти с высшим образованием. В общем, та еще была пара.
И однажды случилась катастрофа. Ко мне подбежал Бром и взволновано вскричал (здесь я опускаю множество нецензурных слов-паразитов):
- Вова, у меня спиздили обрез!
Я инстинктивно схватился за свой родной ствол мозолистой рукой.
Оружие нам обычно давали под залог паспорта, поэтому утрата винтовки или обреза грозила страшнейшим геморроем. Выяснилось, что слегка поддатый Бром заснул в кустах, а когда проснулся, рядом обреза не было.
- Суки, сявки, - начал орать Бром на весь монастырь. – Понастроили домов, поселили лимиту, этих урок вообще ближе стопервого километра к Москве не подпускать! Сам посуди, в ресторане обсчитывают, в подъезде срут, бумажники пиздят, винтовки пиздят! Я бля этого пидора найду, я этот обрез ему в жопу засуну...
Дальше пошли анатомические подробности, довольно неправильные, кстати.
Я посоветовал ему пойти и спросить у реквизиторов, может быть они в курсе.
- Вова, с этими гандонами вообще нельзя дела иметь, они хотят с меня полста, я же их секиру просрал...
Тут я вспомнил, что, действительно, на какой-то картине-сказке ему выдали здоровенную алебарду для битвы со Змеем Горынычем, но Бром еще перед битвой по пьяни ее потерял. Поэтому мой совет идти к реквизиторам был неактуален. Тем временем нервный Бром стал бегать по площадке и спрашивать у других бандитов, кто мог взять его обрез.
- Нашел, нашел, - прибежал он вскоре радостный. – Пацан местный тут болтался, из нового квартала, приметы я взял. Я его враз найду. Дай-ка мне твой обрез, если он дуру включит, я его пугну, скажу, что у меня патронов полные карманы.
Свой обрез мне давать ему жутко не хотелось, но в силу фронтового братства отказать я не смог. И Бром помчался, размахивая обрезом, в сторону новостроек.
Тут меня пробил холодный пот. Я сообразил простую вещь, которая мне в голову на площадке не приходила. Я представил себе как по московским улицам бежит, преследуя кого-то и матерясь, мужик с мордой убийцы, одетый по всем канонам бандитского жанра и с настоящим обрезом в руке. И, к тому же, с моим обрезом.
Все мои наихудшие предчувствия сбылись. Все сбылось, весь набор – и вопли, и паника, и мордобой, и милиция. Меня даже не утешило то, что я нашел Бромов обрез, который кто-то положил в тачанку. Но когда местные авторитеты явились на площадку, чтобы вдобавок еще вломить убежавшему Брому, началась съемка, нас уже рубила красная конница, и мы, похватав свои ружья с граммофонами, катились кубарем к реке.
После боя ко мне подошел Бром.
- Волками какими-то Москву заселили, - сказал он мне, одной рукой утирая расквашенный нос, а другой протягивая мне мой обрез.- Не понимают, блядь, культурной речи. Ладно, ништяк, переживем, главное винт нашелся.
- Да, конечно, сам нашелся, - хотел сказать я ему. Но не было никакого желания говорить с Бромом, тем более, что у меня страшно болела нога, отдавленная налетевшей на меня в атаке лошадью красных. А от этих стрелялок меня уже тошнило.
Так начался мой путь к пацифизму.
инстинктивно схватился за свой родной ствол
no subject
no subject
(no subject)
no subject
Постоял и я как-то на февральском морозе - в юнкерской шинельке с башлыком и со ржавой мосинской трёхлинейкой с примкнутым штыком, поверх ржавчины освежённым гуталинчиком. Хреновые юфтевые сапоги на размер меньше нужного (из-за которых действенность шерстяных носков как-то смазалась) отбили всё желание делать так впредь.
no subject
no subject
Наконец-то один из моих любимых жж-авторов снова стал вспоминать:)))
no subject
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
no subject
Очень в детстве любил этот фильм. Ужасно было Миронова, конечно, жалко и очень раздражала сцена, где в конце Табаков говорит мальчику: "мол, не ссы, братуха, вытри слезы, скоро белых побьем - такая жизнь настанет, огого!" (цитирую приблизительно). Ничего, себе, думаю - главного героя только что завалили и уже, не отходя от кассы, оптимистически утешают какой-то там красивой жизнью.
no subject
Но прекрасные актеры и замечательная музыка - перевешивали.
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
А я вот в массовке снималась всего один раз - и то чинно сидела, изображая публику в театральном зале. Было жарко и дико скучно - вот и все воспоминания.
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Если бы Вы знали, сколько тогда просто мусора снимали... А это - ФИЛЬМ!
(no subject)
(no subject)
no subject
А рассказ великолепен, Док. Спасибо.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
(no subject)
no subject
Но вот скажите, а разве фильм не про Ленинград?
no subject
(no subject)
no subject
Я ведь и сам... эээ... не чужд кинематографу. В 1976 (кажется) году работал постановщиком на Мосфильме. (Шепотом: постановщики - это те, которые декорации ставят, а не то, что обычно думают.)
no subject
А, в ту пору мы могли видеть одни и те же фигуры.
Про постановщиков я не знал (могу для утешения сказать - забыл). Теперь понимаю, что режиссеры-постановщики бывают только в малобюджетных фильмах.
no subject