![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Антимайдан в СССР
Вот совершенно ожидаемо – стоит написать о чем-нибудь, показывающем, что не все в СССР было раем, как тут же, даже не прочитав до конца, являются посетители со своим «не было этого»! (Справедливости ради, надо добавить, что тексты о том, что не все в СССР было адом, тоже расстраивает определенных персонажей). Вчерашний пост опять привел к салюту кирпичами и буре опровержений и на тему колбасы с заменителями, и на тему секретности в СССР. Про колбасу я, пожалуй, попозже напишу, а сейчас немного о «вывсеврети и допуски секретности в СССР совершенно не мешали зарубежным командировкам».
Про колбасу это я пересказывал чужие впечатления, а вот про командировки это уже личное. Я пишу – по договоренности с начальством мы были ограждены от допусков именно для того, чтобы мы могли выезжать. Мне в ответ смешной коммент – это ложь, люди даже с первой формой допуска «прекрасно выезжали» в служебные командировки.
Я даже не знаю, как можно серьезно реагировать на такие комменты. Мы выезжали на работу месяцами в учреждения США, Канады, Зап. Европы, без всякого чекистского сопровождения. Кто бы это нас выпустил, имей мы формы секретности в своем советском учреждении? И потом – кто бы нам разрешил месяцами принимать иностранцев в своих заведениях, имей мы режимные допуски? Так, чтобы эти иностранцы могли свободно разгуливать по местам нашей работы, приходить к нам домой или вместе выпивать на пикниках? Это надо не иметь ни малейшего представления о порядках в СССР, чтобы такое писать.
И это при том, что до самого конца 80-х мы не имели права свободно пользоваться, например, ксерокопированием. Всегда было забавно рассказывать, что в западных лабораториях копировальная машина открыто стоит и каждый может отксерить все, что ему нужно. У нас же, в совершенно нережимном заведении, чтобы сделать копию документа надо было подать специальную заявку, причем нельзя было указывать, что нужна копия документа. Надо было писать, что будут копироваться «рабочие графики». Напишешь «документ» - первый отдел будет три дня проверять, пока получишь разрешение.
С середины 80-х кое в чем было даже ужесточение. Например, стали вскрываться все письма, полученные нами из-за границы. Ну уж я не говорю про то, что из научных журналов вырезались все статьи, касавшиеся состояния дел в СССР. Смотришь, скажем, Nature, и после страницы, например, 36 идет страница 39. И виден аккуратно отрезанный корешок листа.
В чем-то, наоборот, были послабления. Когда я поступил в аспирантуру, как раз прекращали порядок сдачи всех пишущих машинок в первый отдел перед революционными праздниками. Это была очень комичная картина – перед 1 Мая и 7 Ноября на тележках свозили все пишущие машинки в опечатываемую комнату. Потом это прекратили, просто опечатывали лаборатории, отделы. Предпраздничный день всегда сопровождался звонками между отделами «вас уже опечатали? нет? нас пока тоже нет, а уже пора домой».
Никто не знал, в чем смысл этих манипуляций, просто привыкли к такому порядку. Один ветеран нашего заведения мне сказал, что изоляция пишущих машинок, вроде бы, ведет свою историю с послереволюционной поры, когда на какой-то юбилей Октября (может быть, в 1927 году) оппозиция напечатала на машинках антисталинские прокламации. С тех пор советская власть все еще находится в страхе перед возможным повторением, ведь нет ничего ужаснее майдана.
Интересно было бы узнать, верна ли эта версия с антисоветскими машинками. Может быть, кто-то знает поточнее?
А что касается наших дней, интернет-то труднее будет отключать, чем опечатывать пишущие машинки.
Про колбасу это я пересказывал чужие впечатления, а вот про командировки это уже личное. Я пишу – по договоренности с начальством мы были ограждены от допусков именно для того, чтобы мы могли выезжать. Мне в ответ смешной коммент – это ложь, люди даже с первой формой допуска «прекрасно выезжали» в служебные командировки.
Я даже не знаю, как можно серьезно реагировать на такие комменты. Мы выезжали на работу месяцами в учреждения США, Канады, Зап. Европы, без всякого чекистского сопровождения. Кто бы это нас выпустил, имей мы формы секретности в своем советском учреждении? И потом – кто бы нам разрешил месяцами принимать иностранцев в своих заведениях, имей мы режимные допуски? Так, чтобы эти иностранцы могли свободно разгуливать по местам нашей работы, приходить к нам домой или вместе выпивать на пикниках? Это надо не иметь ни малейшего представления о порядках в СССР, чтобы такое писать.
И это при том, что до самого конца 80-х мы не имели права свободно пользоваться, например, ксерокопированием. Всегда было забавно рассказывать, что в западных лабораториях копировальная машина открыто стоит и каждый может отксерить все, что ему нужно. У нас же, в совершенно нережимном заведении, чтобы сделать копию документа надо было подать специальную заявку, причем нельзя было указывать, что нужна копия документа. Надо было писать, что будут копироваться «рабочие графики». Напишешь «документ» - первый отдел будет три дня проверять, пока получишь разрешение.
С середины 80-х кое в чем было даже ужесточение. Например, стали вскрываться все письма, полученные нами из-за границы. Ну уж я не говорю про то, что из научных журналов вырезались все статьи, касавшиеся состояния дел в СССР. Смотришь, скажем, Nature, и после страницы, например, 36 идет страница 39. И виден аккуратно отрезанный корешок листа.
В чем-то, наоборот, были послабления. Когда я поступил в аспирантуру, как раз прекращали порядок сдачи всех пишущих машинок в первый отдел перед революционными праздниками. Это была очень комичная картина – перед 1 Мая и 7 Ноября на тележках свозили все пишущие машинки в опечатываемую комнату. Потом это прекратили, просто опечатывали лаборатории, отделы. Предпраздничный день всегда сопровождался звонками между отделами «вас уже опечатали? нет? нас пока тоже нет, а уже пора домой».
Никто не знал, в чем смысл этих манипуляций, просто привыкли к такому порядку. Один ветеран нашего заведения мне сказал, что изоляция пишущих машинок, вроде бы, ведет свою историю с послереволюционной поры, когда на какой-то юбилей Октября (может быть, в 1927 году) оппозиция напечатала на машинках антисталинские прокламации. С тех пор советская власть все еще находится в страхе перед возможным повторением, ведь нет ничего ужаснее майдана.
Интересно было бы узнать, верна ли эта версия с антисоветскими машинками. Может быть, кто-то знает поточнее?
А что касается наших дней, интернет-то труднее будет отключать, чем опечатывать пишущие машинки.
no subject
Для полноты картины добавлю: мама моя на своей машинке печатала конечно не только диссеры за 40 коп./стр., но и в максимальном количестве копий - сколько брала машинка - Галича, Мандельштама, отдельные вещи Стругацких и пр. полузапрещенную литературу - так что власти не зря опасались :) "Эрика берет четыре копии" была написана лет на 10-15 раньше, но в целом о том самом.
no subject
no subject
no subject
no subject
и даже тема сисег там частично раскрыта :)
no subject
no subject
*Запомнил еще и потому, что продавец вместо моей фамилии Левин записан "Ленин". Долго шутили с приятелями, что если чего, пойдут не по адресу прописки, а прямо в мавзолей".*
no subject
Главная проблема тогда — бумага (пачками не продавали).