![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
К 100-летию со дня рождения А.И.Райкина.
Я вообще заметил, что сейчас стал популярен такой жанр – когда вспоминают какого-то известного человека, сразу появляются мемуары в стиле "Я и Великий", где описывается, например, как мемуарист видел Великого в мясном ряду на Центральном рынке, и именно тогда мемуаристу открылось величие этого человека. О чем он и спешит поделиться со своими читателями.
Я тоже пойду по этой кривой дорожке.
Мне довелось работать вместе с Аркадием Исааковичем на Центральном телевидении. Правда, наши роли были не совсем одинаковые. А.И. должен был читать свои монологи для Голубого огонька, а я, как и мои друзья-обалдуи, сбежавшие с лекций за длинным рублем, должны были изображать его гостей, сидя за праздничными столиками якобы с шампанским (муляж которого был выпит еще в первый вечер).
Задачу нам ставила ассистентка режиссера:
-Сейчас Аркадий Исаакович будет читать свой монолог. Это будет очень смешно. Значит, как пауза, смотрим на Аркадия Исааковича, а не в свой бокал, повторяю, а не в свой бокал, и смеемся, причем все.
-Не-не, - мягко возразил Аркадий Исаакович. – Так не надо. Вы смейтесь, когда будет действительно смешно.
- Вот, поняли? Значит, смеемся весело, интеллигентно, заразительно.
(Кстати, эта идиотская фраза "весело, интеллигентно, заразительно" почему-то запала на всю жизнь, и я ее употреблял и к месту, и не к месту, вот бывает же так).
Сказав эту историческую фразу, ассистентша села дирижировать на пол, чтобы ее не видела камера, широко раскинув ноги и обнажив бельишко, даже по суровым советским меркам довольно непрезентабельное. Так что этот пейзаж совершенно не мешал внимать А.И.
А тот начал монолог, который мы никогда до этого не слышали.
"Все идет к тому, что скоро всё будет. Изобилие будет. Но хорошо ли это будет?..."
Мы так заслушались, что я даже не помню, смеялись мы интеллигентно и заразительно или нет.
Вообще, к А.И. в группе отношение было небывало уважительное. Обычно, после записи эпизода тут же в павильоне в присутствии всех эпизод просматривали и если он не нравился, то съемку повторяли, иногда много раз. Райкина же бережно увели в аппаратную, весь просмотр и обсуждение были там, мы ничего не видели. В общем, на цырлах все телевизионщики ходили перед ним. И говорили шепотом.
А когда на Первое мая стали показывать этот Огонек, никакого монолога про дефицит там не оказалось. Выкинули к чертям собачьим из программы без всякого следа. Вот и все уважение. И только через пару лет этот монолог показали по ТВ, но в каком-то странном антураже, почему-то в самолете, под неприятное жужжание якобы моторов. Ну, цензуре виднее, что можно смотреть населению, и как.
Вот так, можно было быть даже в отличных отношениях с самим Генеральным секретарем, а вычеркнуть тебя могли запросто. Чик и нету.
Не то что теперь.
Я тоже пойду по этой кривой дорожке.
Мне довелось работать вместе с Аркадием Исааковичем на Центральном телевидении. Правда, наши роли были не совсем одинаковые. А.И. должен был читать свои монологи для Голубого огонька, а я, как и мои друзья-обалдуи, сбежавшие с лекций за длинным рублем, должны были изображать его гостей, сидя за праздничными столиками якобы с шампанским (муляж которого был выпит еще в первый вечер).
Задачу нам ставила ассистентка режиссера:
-Сейчас Аркадий Исаакович будет читать свой монолог. Это будет очень смешно. Значит, как пауза, смотрим на Аркадия Исааковича, а не в свой бокал, повторяю, а не в свой бокал, и смеемся, причем все.
-Не-не, - мягко возразил Аркадий Исаакович. – Так не надо. Вы смейтесь, когда будет действительно смешно.
- Вот, поняли? Значит, смеемся весело, интеллигентно, заразительно.
(Кстати, эта идиотская фраза "весело, интеллигентно, заразительно" почему-то запала на всю жизнь, и я ее употреблял и к месту, и не к месту, вот бывает же так).
Сказав эту историческую фразу, ассистентша села дирижировать на пол, чтобы ее не видела камера, широко раскинув ноги и обнажив бельишко, даже по суровым советским меркам довольно непрезентабельное. Так что этот пейзаж совершенно не мешал внимать А.И.
А тот начал монолог, который мы никогда до этого не слышали.
"Все идет к тому, что скоро всё будет. Изобилие будет. Но хорошо ли это будет?..."
Мы так заслушались, что я даже не помню, смеялись мы интеллигентно и заразительно или нет.
Вообще, к А.И. в группе отношение было небывало уважительное. Обычно, после записи эпизода тут же в павильоне в присутствии всех эпизод просматривали и если он не нравился, то съемку повторяли, иногда много раз. Райкина же бережно увели в аппаратную, весь просмотр и обсуждение были там, мы ничего не видели. В общем, на цырлах все телевизионщики ходили перед ним. И говорили шепотом.
А когда на Первое мая стали показывать этот Огонек, никакого монолога про дефицит там не оказалось. Выкинули к чертям собачьим из программы без всякого следа. Вот и все уважение. И только через пару лет этот монолог показали по ТВ, но в каком-то странном антураже, почему-то в самолете, под неприятное жужжание якобы моторов. Ну, цензуре виднее, что можно смотреть населению, и как.
Вот так, можно было быть даже в отличных отношениях с самим Генеральным секретарем, а вычеркнуть тебя могли запросто. Чик и нету.
Не то что теперь.
no subject
http://merihlyund.livejournal.com/139568.html#comments
no subject
no subject
no subject
А Райкин был создан для народных баек о нем.
no subject
В детстве я, помнится, слышал, что Райкина по ТВ перестали показывать потому, что он, выступая в присутствии Брежнева на Дне милиции, что ли, как раз что-то такое и отчебучил. И все удивлялись: вроде бы и концерты ко Дню милиции регулярно смотрели, и ничего такого не было, и Райкина недавно по ТВ видели... Но верили.
no subject
no subject
Но не взирая, монолог получился отличный
no subject
no subject
no subject
no subject
Только не на рынке, а в Зеленогорске (впрочем, там тоже рынок есть...).
У Райкинской родни дача в Зеленогорске была. И Сам иногда заезжал. А я, будучи четырех лет от роду, на всю Курортную улицу заорала: "ЖИВОЙ РАЙКИН!". Голосом бог не обидел, так что массу радости доставила многочисленным по местному "Бродвею" прогуливающимся. Райкин повернулся: "Еще живой..."
no subject
no subject
no subject
Но сначала-то это было совсем по-другому. Без всякого самолета.
И в компании приличных людей.
no subject
Запись из зала. После каждой реплики - "весёлый и заразительный" смех.
А после "тываровед, обувной отдел - как простой инжынер" зал грохнул с такой силой, что понадобилась весьма большая пауза, чтобы продолжить выступление.
Появившийся позже по телевидению диалог со стюардессой, конечно, проигрывал той записи, которую можно считать эталонной.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject