Когда молчат пушки...

[vba]

Юзер karaulov написал:

В туалете у меня лежит книжка Б-жены Р-нской. Заседая по важным делам, я открываю ее и читаю. Мне кажется, что в этой книге всего три места, потому что каждый раз я открываю ее на одном из трех. Ее надо издавать в серии "Литературные памятники", и не только потому что это памятник эпохе, явственно нас покидающей. Бывали времена и хуже, и подлей, но не было еще в мировой литературе текста, со столь простодушным восторгом воспевающего подлость и низость своего времени.

Я книжку Б-жены Р-нской не читал, да в этом и нет нужды, потому что в таком гламурном добре сейчас никакого недостатка нет, а каждый небрезгливый может и в ее блог заглянуть, если вдруг припрет. Но мысль karaulovа очень хорошо понимаю. Правда, я не могу согласиться с тем, что эпоха эта нас покидает, ну да это мелочи.

Гораздо интереснее задуматься, почему это так. Мне отвечают, что просто лицемерие старых режимов сейчас сменилось откровенным цинизмом; это, возможно так. Правда, я, все же, предпочту лицемерие цинизму, так же, как предпочитаю притворную корректность искреннему хамству. Но все же, почему демонстрация (или даже воспевание) подлости и низости перестала быть чем-то, чего надо стесняться, как какого-то весьма неприличного порока?

Не знаю. Может быть, это связано с отсутствием (пока еще) кодексов, естественным путем вырабатывающихся в обществе. В России механизмом выработки такой общественной морали были внешние факторы, например, войны, в условия которых нарушения правил общественной морали карались самым жестоким образом (причем, не государством, а самими членами общества), или государственная пропаганда, грубо говоря, добрых качеств и грубая же цензура противоречащего десяти заповедям.

А сейчас войны давно нет, на госпропаганду положили с прибором, а, чего-то типа, скажем, протестансткой этики, которая впитывается с младых ногтей, сроду не бывало и неизвестно, будет ли когда. В общем, немого кино уже нет, а звукового еще нет.

Comments

[a-grabenich.livejournal.com]

Мне кажется, здесь очень многое связано с изменением этикета, которому следует автор: писатель, публицист, журналист. До определенного времени действовали установки, сформированные просветительским идеалом: от письменного/печатного текста полагалось ждать, что он даст нам более широкий взгляд на вещи, сообщит то, о чем мы не знали, -- и тем самым поднимет нас над ситуацией, изменит нас внутренне, сделает лучше. Поэтому было затруднительно ждать от автора широко публикуемого текста, что он будет открыто признавать: да, мной движут низменные побуждения, да, мои частные интересы важнее, чем высшие соображения, да, вся мудрость мира в том, чтобы, крикнув другим пассажирам "посадка с той стороны", самому занять лучшие места.

С какого-то очень недавнего момента этикет изменился. Человек пишущий как бы сказал себе: да какое, к чертям собачьим, золотое правило. Я с огромным трудом пробиваюсь к приличной жизни, становлюсь из укладчика шпал тружеником клавиатуры -- мне ли ближний не дороже дальнего? А мы привыкли судить о мире по тем речам, которые ведут люди, худо-бедно владеющие литературным языком. И чувствуем себя... гм, непривычно.

Я думаю, этот культурный сдвиг важнее, чем отмена цензуры и госпропаганды.

[http://users.livejournal.com/vba_/]

Все-таки, я надеюсь, что этот сдвиг не очень массовый. Просто он очень заметен.

И даже то, что открыто провозгласить "умри ты сегодня, а я завтра" вполне приемлемо, это, как-то, не самое уж противное. Противнее то, что кому-то открыто провозгласить "я человек чести" - вот это не комильфо.

[a-grabenich.livejournal.com]

Так и я о том же. Это сдвиг не просто не очень массовый, он как раз касается культурной элиты (во всяком случае, тех, кто пишет и публикует, тех, кто пользуется влиянием). Потому и заметен.

Хотя его развращающую роль тоже, по-моему, не стоит недооценивать.