В Физтехе (Иоффе) комиссий не помню. Акт экспертизы подписывался внутри лаборатории или отдела формально уполномоченными от первого отдела и от патентного, после чего уже менее формально - завлабом. Я так понимаю, что основная заковыка была не в первом отделе, а именно в завлабе - он мог воспротивиться "краже чужих идей". Но, нужно сказать, и на западе попадаются руководители отделов, выдающие по сотне статей в год. Первый же отдел следил по тем временам только, чтобы не писали кто и сколько чего производит. За секретность, если что - тоже с завлаба бы спрашивали. Конечно, окончательно подписывали в дирекции (опять, формально). Хотя, какой-то информационный отдел при дирекции был, которым Григорьянц заведовал. Но вроде у него роль была выдавать, а не пресекать. Это все правила при внутрисоюзных публикациях. Каково было публиковаться за рубежом в советские годы - не представляю. Наверняка именно так, как у Гельфанда сказано - только то, что все и так знают. Потом, когда Сорос прорубил окно снаружи, там уже всем плевать было на комиссии, денег все равно не платили.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
no subject
Date: 2015-10-21 08:50 pm (UTC)Первый же отдел следил по тем временам только, чтобы не писали кто и сколько чего производит. За секретность, если что - тоже с завлаба бы спрашивали.
Конечно, окончательно подписывали в дирекции (опять, формально). Хотя, какой-то информационный отдел при дирекции был, которым Григорьянц заведовал. Но вроде у него роль была выдавать, а не пресекать.
Это все правила при внутрисоюзных публикациях. Каково было публиковаться за рубежом в советские годы - не представляю. Наверняка именно так, как у Гельфанда сказано - только то, что все и так знают. Потом, когда Сорос прорубил окно снаружи, там уже всем плевать было на комиссии, денег все равно не платили.