vba

Я познакомился с ним в 1984, когда в Москве была одна конференция. К наиболее выдающимся иностранцам приставили что-то типа сопровождающих, и мне достался он, поскольку я работал немножко в той же области. (Кстати, тут я хочу опровергнуть легенду, что все, обихаживавшие в СССР капиталистических гостей, были связаны с КГБ, я, например, не был, можете справиться на Лубянке). Мы очень много времени проводили вместе, причем тогда я не имел никакого представления о том, что рядовые темы бесед между советскими людьми отличаются от тем, принятых на Западе; однажды, например, я пристал к нему с вопросом о его религиозных предпочтениях.

Как-то он решил пригласить меня в ресторан и предложил выбрать любой по своему вкусу. Я же, выросший в небогатой московской семье, совершенно не ориентировался в дебрях ресторанов. После раздумий был выбран "Метрополь". Это было познавательно для гостя в экскурсионных целях, но негостеприимно для желудка, а моя жена, очень хороший кулинар, вообще была в шоке от их пищи и до сих пор помнит рыбу каких-то дорогих пород, на вид и на вкус напоминавшую больше пролетарского минтая, засохнувшего в результате неправильного заворота рек.

Надо сказать, что я не очень хорошо понимал речь моего гостя, что легко было объяснить отсутствием у меня опыта общения с нативными носителями английского. Иногда гость увлекался рассказом, я терял нить и только кивал головой в знак того, что воспринимаю. Потом вдруг речь обрывалась, я поднимал голову и видел вопросительный взгляд - это значило, что меня о чем-то спрашивали. -What?- напрягался я, опять входя в русло беседы.
...
В последний раз я встретился с ним в середине 90-х во Флоренции. К тому времени я уже довольно много жил на Западе, и мой английский стал неплох (сейчас, правда, опять пропал). Однако, я вдруг с ужасом увидел, что опять плохо его понимаю, почти так же, как раньше, и страшно огорчился своей бездарности. Так бы я горевал долго, но вскоре мою тугу-печаль разогнал другой англичанин, сказав:
- Да мы сами его еле понимаем. Он же вырос на острове Уайт, а там у них такой акцент-диалект, что ни хрена не понятно.

Научные интересы наши давно разошлись, но для меня он запомнился отнюдь не учеными трудами, а личными качествами. Более невозмутимого до карикатурности человека я не встречал за всю жизнь. Наверно, это и есть истинный британский характер. И хотелось бы думать, что в тех местах, где он сейчас, тоже есть возможность играть в регби, игру хулиганов, которую смотрят джентльмены (в отличие от футбола, где всё наоборот). R.I.P.

Но смерть вообще очень мрачное событие, поэтому попытаемся полноценно жить долго. Вот на этой карточке с той же нидерландской конференции рядом с героем моего рассказа стоит великий сэр Эндрю Хаксли, имя которого знает любой биолог. В свое время он разделил Нобелевскую премию с Ходжкиным за открытие механизма движения импульса по нервному волокну. Сэру Эндрю очень много лет (а брат его, писатель Олдос Хаксли родился вообще в 1894 году), но, тем не менее, он и сейчас продолжает работать в Кембридже. Многая лета! Давайте, будем брать с него пример.