vba

начало здесь

****
Тут я пропущу много разных историй (оставлю их для другого раза), потому что тема беседы – как я нарушал закон, а не как мной нарушали. Так вот, с немалыми приключениями, мы уже почти неделю шли вниз по Лене. Экипажем был упомянутый капитан (назову его Яша), пожилой старпом, который недавно освободился после второй ходки за убийство, угрюмый третий штурман, он же боцман, и три юных матроса, постоянно ущемляемые в правах. Самым ущемляемым был матрос Павлик, низенького росточка, вообще непонятно как попавший в этот брутальное общество.

Однажды вечером Яша сказал, что ночью будет рыбалка. По тому как хмыкнул в ответ старпом, я понял, что ночью будет конфликт с Уголовным Кодексом. На дело пошли вчетвером - капитан, боцман, Павлик и я. Под покровом ночи сухогруз завели в сторону от основного русла, злоумышленники набились в маленькую шлюпку и тихонько погребли к какому-то острову. Пикантность преступлению придавало то, что было совершенно светло, потому что ночь была полярная.

На острове развернули большую сеть, похожую на первомайский транспарант у Мавзолея, и, раздевшись и держа этот транспарант за два деревянных конца, мы с капитаном побрели по дну реки Лена как бурлаки, судно которых утопло. Было, во-первых, холодно, потому что ночь была, все же, полярная, а, во-вторых, неудобно, потому что я постоянно проваливался в какие-то тихие омуты, где по представлениям капитана должны были водиться не черти, а заповедные осетры. Кроме того, лямку было тащить тяжело, так как к ней был привязан камень, нужный чтобы сеть утонула, если бы нас захватил патруль рыбнадзора. Наконец под громкий матерный шепот Яши мы, шатаясь, выбрались на берег с сетью, где действительно оказался небольшой осетр и две щуки.

Стуча зубами, капитан вытащил из своей робы бутылку, в которой я горестно признал коньяк, из моего же груза и украденный, и погнал на путину вторую пару – боцмана и Павлика. И когда тихий боцманский мат уже почти слился вдалеке с журчаньем воды под сетью, где-то вдали, за островами, раздалось механическое постукивание мотора.

- Пиздец! – сказал капитан, уронив бутылку с коньяком. – Патруль.

После этого, подскочив к воде, он замахал рыбакам руками и громко засипел:
- Тяните сюда сеть, суки! Быстро!

-Может, ее утопим – робко предложил я.

-Ты охуел, что ли? Ты знаешь, сколько она стоит? Только в крайнем случае.

Тем временем на путине шла настоящая паника. Впереди, рассекая волны могучей грудью, как дядька Черномор во главе 33 богатырей, надрывался боцман, спеша к родной земле, а другой конец сети (ответственный Павлик) полностью скрылся под водой, включая ответственного. Очевидно, богатыри впопыхах наткнулись на омут и маленький Павлик вместе с сетью и противонадзорным камнем ушел на дно и продолжал движение уже в подводном положении. Капитан же, выжрав моего коньяка, носился по берегу и, приплясывая, жестами показывал рыбакам, какие сексуальные приключения их ждут, если они не будут достаточно проворными.

Не успел боцман выбуксировать на берег сеть с прилипшим к ней на конце полумертвым Павликом, как все кинулись грузиться в шлюпку. Первым в нее вскочил капитан с поймаными рыбами, потом влез я, таща за собой Павлика, который все еще пускал пузыри. Капитан ударил веслами по воде, мы рванули вперед и только тогда увидели, что забыли боцмана, которому надо было не только одеться, но и свернуть сеть. Впрочем, полуголый боцман сам напомнил о себе, быстро забежав в воду и кинув нам тяжелую сеть на головы, а потом схватился за борт шлюпки, чтобы в нее влезть. Шлюпка, конечно, перевернулась, и все вместе с нехитрым скарбом пошли к неглубокому дну, накрывшись сетью.

Однако все кончилось без жертв, и на берег все выбрались довольно быстро, если не считать капитана, который запутался в той части сети, которая называется мотней. Правда, из-за того, что, когда капитана выпутывали из мотни, он безудержно и довольно громко матерился, мы не сразу услышали, что мотор патруля больше не шумит, и опасность правосудия миновала. А боцман, выжимая на берегу свое бельишко, горько шепнул мне, кивнув на выползшего из мотни мокрого взъерошенного капитана:
- И эта, блядь, русалка хотела уплыть без меня!

А потом браконьеры, промокшие и злые, мрачно погребли к материнской барже. Нет, ребята, нарушать закон не надо!

P.S. Зимой, уже в Москве, я получил письмо от Павлика. По стилю оно страшно напоминало письмо Ваньки Жукова, только вместо злых хозяев там фигурировал экипаж сухогруза. Письмо было очень длинным, на многих страницах, с массой подробностей отношений в коллективе. Кончалось оно так:
"Забыл сказать, что баржа наша утонула, когда мы шли с грузом угля. До свиданья. Павел."