Заявленьице

Сегодня я обнаружил, что многие подписчики меня покинули. Почему - секрета для меня нет, понятное дело, из-за моих последних постов.
Имею заявить.
Те, кто на меня подписывается исключительно для того, чтобы иметь во френдах еще одного полного единомышленника, - пожалуйста, не стройте иллюзий. Ни с одним, подчеркиваю, ни с одним френдом или френд-офф у меня не будет полного единства взглядов. А так как я люблю писать о чем попало, то мы обязательно разойдемся в каком нибудь вопросе - о Сталине, Гитлере, арабах, Израиле, Михалковых (всех), песне "Ландыши", Франции, Горбачеве, бардах, Троцком, красном вине, белом движении, желтой угрозе, оранжевой революции, малиновых кантах, синих чулках и просто голубых. Да, и в вопросе о купальных трусах. Это я вам обещаю.

Поэтому, если даже вам сейчас кажется, что вы нашли человека со взглядами, идентичными вашим (и поэтому подписаны на него), это фикция. И мой совет, чтобы потом не разочаровываться - или не подписывайтесь на меня, или, уж если такое случилось, отпишитесь прямо сейчас. Сбережете сил моральных. А вот если вам интересно меня читать, тогда милости прошу.

P.S. Только что прочел один из эпизодов, касающихся С.В.Михалкова. Вполне укладывается в картину о важном барине. А вы думали, барин это хлебосольный Ростов, батюшка Наташи? Нет, вот он, во всей красе.

"Господ всех в Париж выгнали"... нет, это не только шариковых навязчивая идея. И не все профессора преображенские так уж однозначны.

Сергей Владимирович Преображенский

Глядя на выражение общественностью неприязни к недавно упокоившемуся на Новодевичьем, я не могу не заметить, что очень часто те же люди очень тепло относятся к профессору Преображенскому. И в конфликте Преображенский - Шариков/Швондер/Пеструхин все симпатии безоговорочно на стороне первого. Понятное дело, кому охота числить себя среди неаппетитных противников профессора. Ведь Филипп Филиппович и "отставшим в развитии от европейцев лет на 200" укорот дает, и в оперу ходит, и Гете цитирует.

А профессор Преображенский хорошо живет при всех властях. Кого-то душит ЧК, кого-то лишили всех средств к существованию, а профессор живет в красной Москве на персидских коврах и наслаждается "Аидой". И обменивается услугами с людьми "в военной форме". Он, так же как и покойный поэт, служит сильным мира сего всем своим талантом. (Нужды нет, что один поэт, а другой медик, но тут уж у кого какой талант.) Какая разница, кому служить - вполне можно и всесильному большевистскому Петру Александровичу. И всесильный Петр Александрович цыкнет на кого надо и когда надо, чтобы у профессора было аж семь комнат (орден Ленина, Герой Социалистического труда, титулы и звания). Профессор, конечно, крупная фигура, но моральных ограничений у него никаких нет. Режиму он служит, но его презирает, что совершенно не мешает пользоваться всеми предоставленными режимом благами. Он с удовольствием будет развивать эксперименты по превращению тех, кто ведет собачью жизнь, в людей, хотя объекты экспериментов "своего согласия не давали". (Даром что такие эксперименты провалились.) Он же сам решил, какая человеческая порода хорошая, а какую под нож.

Но как мы любим умиляться душке Филиппу Филипповичу и как неприятен нам беспринципный высокомерный барин Сергей Владимирович. Будет полезно, наверно, понять, почему это так.