Лучше слов, порою, взгляды говорят.

[vba]

Вот взгляд на эту фотографию (автор, понятное дело В. Мусаэльян) расскажет об СССР гораздо больше томов энциклопедий.



Вершители судеб мира, управлявшие огромной страной и другими лагерями, на отдыхе. Что за жалкий стол? Где Dom Pérignon, где омары, где виски в возрасте,где, наконец, достойные сервизы? Какие-то нищебродские тарелочки, боржомчик, водка...

А самое главное - где сисястые длинноногие сопровождающие, спортсменки и комсомолки? Где украшенные брильянтами иконы, которые можно было бы тут же вручить (с дарственными автографами, конечно) популярнейшим артистам после исполнения любимого шансона? Где одежда от солидного производителя? Где знаки владения достойным жилищем, скажем, на Лазурном Берегу? Ведь всем понятно, что сними эти ширпотребские ватники и свитерки, под ними обнажится не средиземноморский или гавайский загар, а муть, в лучшем случае, свидетельствующая о том, что Крым - наш.

Могло такое долго существовать? Конечно, нет.

Оно и сдохло.

Правда, услышав о каких-то западных санкциях, эти люди могли только рассмеяться и накатить еще. Ну тут уж или-или. Так что, интернет, конечно, отрубить можно, но...

Comments

[jlm-taurus.livejournal.com]

Там есть еще фото на катке Медео.

В книжке Родниной описан этот запомнившийся эпизод

"Встречаем Генсека голодные и злые. Букеты лежали на льду под скамейками — вокруг же нет никаких холодильников, чтобы их сохранить. Отчитываться перед Генсеком о спортивной деятельности Казахской ССР полагалось председателю республиканского Спорткомитета, который с девяти зубрил свое выступление с указкой около карты республики.

Но было еще такое, что умирать буду, но не забуду. Полагалось по сценарию дать слово казахской девочке, но чтобы она хорошо говорила по-русски и умела кататься на коньках. Именно она должна была приветствовать Леонида Ильича. Нашли девочку и с ней репетировали все по очереди. «Дорогой Леонид Ильич, спасибо вам за вашу отеческую заботу о нас, спортсменах…» Сколько лет прошло? Тридцать пять? Я до сих пор все ее приветствие помню наизусть. Девочка начинала так: «Дорогой Леонид… — Задумывалась, потом говорила: — Лукич». Все ее поправляли: Ильич… Но когда уже там… надцатый раз она сказала «Лукич», народ начал отползать с головной болью и падать в обморок. Дальше она говорила так: «Спасибо вам, ну это слово я все равно не выговорю, за заботу о нас, спортсменах». С казахскими руководителями спорта случилась самая настоящая истерика.

Когда приехал Брежнев, она, котеночек, цветы ему преподнесла и начала свою речь:
«Дорогой Леонид…» И остановилась. Мы сзади с Зайцевым ей: «Ильич». Но главное, Брежнев сам ей подсказывает: «Ильич». Этот рубеж мы, слава богу, прошли. Дальше:
«Спасибо вам за вашу…» Мы ей сзади с Зайцевым: «отеческую». В общем, втроем речь сказали.

Дальше ему начали рассказывать, какой чистоты этот лед, какое Медео уникальное сооружение, какой здесь лед быстрый и твердый как гранит. Бедный Леонид Ильич стоит и слышит, с одной стороны, хвалебную песнь про этот буквально стальной лед. А с другой стороны, где он стоял, небольшая ложбиночка, и оттуда слышно только журчание, как в хорошем арыке. Туда этот «гранитный» лед утекает. Брежнев вдруг сам спрашивает: «Как лед?» Все местные хором: «Ой, лед сумасшедший, в мире такого быстрого льда нет!» Он к Жуку: «Ну как лед?» Жук: «Во! Классный лед!» Иллюстрация к «Голому королю». Мне Леонида Ильича даже жалко стало. Наконец он к нам обращается: «Как лед?» Мы с Зайцевым: «О, лед замечательный, Леонид Ильич!» В принципе, лед на Медео действительно замечательный, но не в этот час и не в этот день.

Наконец на вираже беговой дорожки мы с Зайцевым буквально сбацали «Калинку». При том, что по льду растеклась вода и его поверхность стала напоминать терку, на которых раньше белье терли, и ноги у нас так д-д-д-д-д.
Мы все же откатали, выстроились — Горшкова с Шеваловским, еще какие-то ребята, я уже сейчас не помню, кто там был, из местных все, кто катался, стоят перед Генсеком. Он сидит под зонтиком, перед ним стол, а на столе, я помню очень хорошо, фрукты и вода. А когда мы в «Калинке» тряслись под звуки «спать положите вы меня», я смотрю, ему под столом наливают что-то покрепче."