Взгляд из Парижа на президента Путина

[vba]

Интересную версию, касающуюся разоблачений, сделанных Reuter в отношении путинского клана, услышал от французов. Причем, французов, следящих за событиями в России и бывавших там. Версия довольно необычная. Хотя как сказать...

Французы эти довольно реалистично настроены, и, по их мнению, никакой компромат на Путина и его приближенных, не пошатнет его положения в России. То, что путинский клан замешан в коррупции, это действительно не новость ни на Западе, ни в России. Об этом все знают. Разница только в том, что в России с этим или смирились, или считают нормальным... неважно, но никто по этому поводу возбухать не будет. Так что иллюзий, что вот россияне возмутятся своим положением терпил, у Запада нет. Не возмутятся.

Главное, как мне объясняют, это не то, что публикуют, а то, зачем публикуют. Так вовсе не для того, чтобы сейчас Путину как-то навредить. Совсем наоборот. А, главное, чтобы сделать лучше себе.

Прагматически сейчас Путин очень устраивает Запад. Россия экономически сильно ослабела, утратила нормальное политическое развитие и гораздо более нестабильна, чем была, скажем, лет 10 назад. В этих сложных условиях Путин является фактором стабильности, благодаря ему углеводороды исправно перекачиваются и ядерное оружие под контролем (а больше ничего экономически Западу от России и не надо; цинично говоря, если у российских граждан отобрали их права вместе с едой, это их, граждан, проблема, пусть у них голова болит, а не у Запада). Такая важная роль удерживающего это не заслуга личности Путина, это следствие российского менталитета, когда любая личность, просидевшая у власти много лет и не допускающая к власти конкурентов, является стабилизирующим фактором.

Таким образом, десять лет назад Путин был не очень и нужен, а сегодня он нужен весьма, именно для удержания той шаткой конструкции, к которой пришла Российская Федерация. Нестабильность ядерной державы, к тому же поддерживающей своей трубой топливный баланс Европы, это просто страшный сон. Сейчас уже ясно, что Россия не сможет превратиться в современное развитое государство с современными политическими институтами – это было еще возможно лет 10-15 назад, сейчас поезд ушел; надо смириться с фактом, что страна будет сравнительно отсталой. Поэтому наиболее прагматичной политикой для Запада (в первую очередь для Западной Европы) будет консервация нынешнего российского режима на как можно более длительный срок. Но эта консервация может оказаться под угрозой, если путинский клан в погоне за материальными благами (к которым он очень тяготеет) пренебрежет политической составляющей своей роли. Другими словами, не может быть и речи, чтобы Путин ушел из политики в государственный бизнес, который столь приятен и прибылен, потому что ограничений там нет.

Путин просто обязан сейчас выставиться на следующих выборах (ну и на дальнейших, хоть тушкой, хоть чучелом). А чтобы у него не было сомнений на этот счет, ему и показывают компромат. В отличие от традиций множества стран, российские традиции таковы, что человек на верхушке власти неприкосновенен, несмотря ни на какие преступления, но отход от власти (добровольный или недобровольный) сразу переводит его в группу колоссального риска. Материалы Reuter просто напоминают, что Путин не сможет быть благополучным бизнесменом-пенсионером, как это мы видим сплошь и рядом на Западе. Уйдя от власти, он не резвиться с внуками на лужайке виллы будет, глядя краем глаза в приятные донесения менеджеров своего бизнеса, а будет шить варежки в Сибири или где там у вас гулаг. Это еще если с ним не случится всяких неожиданностей.

Так что, говорят мне французы, пока все идет по плану. Видимо, Путин месседж получил и его понял. И у нас будет еще лет 12-15 спокойной жизни. А там видно будет.

Я спорить не стал. Вежливо выслушал.

С другой стороны, а чем Путин во главе России плох для Западной Европы? На своем месте человек, свои задачи выполняет.

Comments

[ruzzzzke.livejournal.com]

«Бюрократия считает самоё себя конечной целью государства. Так как бюрократия делает свои «формальные» цели своим содержанием, то она всюду вступает в конфликт с «реальными» целями. Она вынуждена поэтому выдавать формальное за содержание, а содержание — за нечто формальное. Государственные задачи превращаются в канцелярские задачи, или канцелярские задачи— в государственные. Бюрократия есть круг, из которого никто не может выскочить. Её иерархия есть иерархия знания. Верхи полагаются на низшие круги во всём, что касается знания частностей; низшие же круги доверяют верхам во всём, что касается понимания всеобщего, и, таким образом, они взаимно вводят друг друга в заблуждение.
... ... ... Но реальная сущность рассматривается бюрократией сквозь призму бюрократической сущности, сквозь призму потусторонней, спиритуалистической сущности. Бюрократия имеет в своём обладании государство, спиритуалистическую сущность общества: это есть её частная собственность. Всеобщий дух бюрократии есть тайна, таинство. Соблюдение этого таинства обеспечи­вается в её собственной среде её иерархической организацией, а по отношению к внешнему миру — её замкнутым корпоративным характером. ... ... ... Авторитет есть поэтому принцип её знания, и обоготворение авторитета есть её образ мыслей. Но в её собственной среде спиритуализм превращается в грубый материализм, в материализм слепого подчинения, веры в авторитет, в механизм твёрдо установленных формальных действий, готовых принципов, воззрений, традиций. Что касается отдельного бюрократа, то государственная цель превращается в его личную цель, в погоню за чинами, в делание карьеры. Во-первых, этот отдельный бюрократ рассматривает действительную жизнь как материальную, ибо дух этой жизни имеет своё обособившееся существование в бюрократии. Бюрократия поэтому должна стремиться к тому, чтобы сделать жизнь возможно более материальной. Во-вторых, эта действительная жизнь для самого бюрократа, — т. е. поскольку она становится объектом его бюрократической деятельности, — является материальной, ибо дух этой жизни ей предписан, её цель лежит вне её, её бытие есть канцелярское бытие. Государство существует уже лишь в виде различных определённых бюрократических сил, связанных между собой посредством субординации и слепого подчинения. Действительная наука представляется бюрократу бессодержательной, как действительная жизнь — мёртвой, ибо это мнимое знание и эта мнимая жизнь принимаются им за самую сущность. Бюрократ должен поэтому относиться по-иезуитски к действительному государству, будет ли это иезуитство сознательным или бессознательным. Но, имея своей противоположностью знание, это иезуитство по необходимости должно также достигнуть самосознания и стать намеренным иезуитством.
Если бюрократия, с одной стороны, есть воплощение гру­бого материализма, то, с другой стороны, она обнаруживает свой столь же грубый спиритуализм в том, что хочет всё сотворить, т. е. что она возводит волю в causa prima [первопричину], ибо её существование находит своё выражение лишь в деятельности, содержание для которой бюрократия получает извне; следовательно, лишь формированием этого содержания, его ограничением она может доказать своё существование. Для бюрократа мир есть просто объект его деятельности.
Упразднение бюрократии возможно лишь при том условии, что всеобщий интерес становится особым интересом в действительности, а не только — как у Гегеля — в мысли, вабстракции; это, в свою очередь, возможно лишь при том условии, что особый интерес становится в действительности всеобщим. Гегель исходит из недействительной противоположности и приходит поэтому лишь к мнимому тождеству, которое на самом деле снова содержит в себе противоположность. Таким тождеством является бюрократия» (с) К.Маркс.К критике гегелевской философии права(лето 1843).-К.Маркс, ф.Энгельс.Сочинения.Изд.2е.Т.1.сс.271-272

«Когда я ничего не делаю, то народ делается лучше; когда я спокоен, то народ делается справедливым; когда я не предпринимаю ничего нового, то народ обогащается» (с) Лао-цзы