Культур-мультур

[vba]

В комментах к прошлому посту sergeyoho задался вопросом, почему симпатия к произведениям некоторых писателей (из упоминавшихся – Пелевин, Булгаков, самая писечка, конечно, Ильф с Петровым) часто негативно оценивается людьми культурными. Ну, не так, конечно, как если ты признаешься, что тебе Айвазовский нравится, но в интеллектуальном рейтинге ты на несколько пунктов приспустишься.

Действительно, почему?

Мне кажется, что негатив этот вырастает из попсовости этих мастеров. Уж слишком многим они нравятся, в том числе и тем, с кем не присядешь на одном поле. А это раздражает.

Вот назовите мне хотя бы одного мастера, в любви кому было бы совершенно не стыдно признаться в интеллигентном кругу, и, в то же время, он был бы любим широкими слоями. Мне в голову никто не приходит.

И в заключении, несколько слов опять же про юбиляра. Вернее, про себя.

Про себя могу только повторить слова тов. Сталина "я чэловэк рускай културы". Я никогда не буду знать и чувствовать иностранный язык так же хорошо, как русский. То же касается и контекста жизни, а без контекста полное понимание произведения невозможно. Для меня Пелевин самый русский писатель; я вообще не понимаю, как его можно переводить на другие языки, да и бессмысленно это. Все равно иностранец ничего там не поймет, ну или поймет долю малую. В этом смысле Виктор Олегович пишет для меня; но это означает еще и то, что он писатель местного значения, родных осин. Не мирового масштаба. Может быть, из-за этой его малозначимости для мирового литературного процесса его и не любят интеллектуалы?

И совсем в заключение (да, я прощаюсь, но не ухожу). Девки спорили на даче писали в комментах, кого можно назвать литературой, кого нельзя. У меня есть критерий простой, но твердый. Кого я перечитываю, тот литература. А кого нет, тот нет. Вот такой принцип. Мне нравится.

Comments

[bgmt.livejournal.com]

Ну стало быть: наверняка были такие. которые так относились. Так же как были реальные антикоммунисты (не против ЦК КПСС, а против всего с самого начала), были монархисты, были кто угодно. Мейнстримом в настроенной "антисоветски" (в смысле отношения к существующей власти, и тем более к сталинскому прошлому) было не это. Я склонен зачислять в интеллигенцию всех тех, кто шёл на некоторый риск, читая разной степени запрещённости литературу, а также иногда её распространял, но не в товарных количествах, кто систематически слушал "голоса" (когда удавалось), кто безусловно верил в примат интеллекта и знания над чем угодно, и кто обладал гуманизмом на фоне отношения к человеку системы (я оговариваюсь, потому что этот уровень гуманизма мог бы сейчас много кому из тех же людей показаться недостаточным). Среди них нелюбивших Ильфа с Петровым было крайне мало.
Да, книгу Лурье я прочёл только уже в е эмиграции. То есть больше тридцати лет назад; может быть, надо б перечитать, тем более, я только что прочёл предисловие Омри Ронена, и из него следует, что надо.
А про отношение умных людей - ну, умные люди в русской культуре вполне разделяют с глупыми то свойство, что их заносит. Русская интеллектуальная культура по большей части не знает чувства меры. Вот люди и не останавливаются вовремя, их логика их несёт сквозь любые факты и возражения. Кто не так? Ну, Лотман не так. Наверно, ещё многие. Но чаще так.

Про "12 стульев" интереснее всего то, что в некотором смысле произошло то же, что с "Гаргантюа". Книга, замышлявшаяся (ужасное слово!) как "капустник", оказалась надвременной.

[simawaller.livejournal.com]

Я согласна с вами, размеры явления по давности лет сейчас могут оцениваться по-разному, и тут уж у каждого очевидца или эксперта может быть своя оценка, среди кого это распространилось и насколько уважаемыми были те или иные его сторонники; мне остается только читать и слушать. О том, кто относился к интеллигенции, я даже спорить не стану ) я далека от неё и во временном, и в социальном, и во всех остальных планах - не мне судить.
Но явление всё-таки было, и довольно значительное, иначе с чего бы появляться статьям и книгам на эту тему. Если Лурье преувеличивал, то мне трудно представить, зачем.