vba

Я лично доволен московскими выборами. Во-первых, выяснилось, что можно провести выборы и без наглого наперсточничества. Во-вторых, появилось уже какое-то подобие конкуренции, борьбы за избирателя. В-третьих, и результаты неплохие.

Другое дело, что эти выборы, а пуще того, массовая дискуссия после них высветили положение, что всё очень даже запущено, и тем, кому хотелось бы быстрой смены власти, пока совершенно не приходится ждать сбычи своих мечт.

Сейчас поясню.

Чтобы было покороче, возьмем упрощенную модель сферического коня в вакууме. Другими словами, рассмотрим бинарную систему, где есть власть (пусть ее олицетворяет условный Путин) и есть некая "оппозиция", которую совершенно не удовлетворяет нынешнее положение вещей и которая хочет смены власти, обязательно выраженной в смене ключевых фигур (того же Путина или, хотя бы мэра Москвы, Путиным поставленного).

Мало кто будет возражать против того, что насущнейших проблем в стране много:
- сравнительно низкий уровень жизни;
- сравнительно низкая продолжительность жизни (жить будем плохо, но зато недолго);
- неразвитость общественно-политической системы (отсутствие независимых партий, отсутствие независимых законодательной и судебной властей);
- как следствие, отсутствие механизма передачи высшей власти (она же высшая исполнительная). В отличие от других проблем, это большая проблема для элит, достояние которых может подвергнуться большому риску при смене власти;
и т.д., и т.д.
- при этом относительная стабильность, относительная уверенность в завтрашнем дне, отсутствие напряженных конфликтов между различными группами жителей страны.
Условный Путин сегодня пользуется поддержкой относительного большинства населения в стране.

Такова краткая характеристика момента.

Какие же перспективы у условной оппозиции?

Самая неразработанная линия борьбы у группы с условным лозунгом "Россия без Путина". Стратегия "уберем Путина, а там уже будем разбираться", похоже, имеет самую низкую популярность. Действительно, когда никакой резкой катастрофы не видно, убедить людей бросаться в непонятную авантюру ради непонятных же бонусов совершенно невозможно. Вопрос "хорошо, а кто вместо Путина?" закрывает эту стратегию наглухо.

Поэтому в последнее время появилась новая, более прогрессивная стратегия "противопоставим Путину нового лидера Х". Успех Навального на московских выборах вдохновил адептов этой стратегии, показав, что новый лидер может таки появиться. И вот мы видим фотографии, где большие толпы людей размахивают не картонками со словом ПУТИН, а картонками со словом НАВАЛЬНЫЙ. То есть цель этих последних – иметь своим лидером не Путина, а Навального. Можно, конечно, сказать, что эти люди выступают не просто в поддержку конкретной личности, а в поддержку его политики как лидера. Но у меня сомнения в том, хорошо ли люди с картонками НАВАЛЬНЫЙ представляют себе политику лидера Навального. Вот люди с картонками ПУТИН, про них примерно известно, какой общей политики они жаждут – той, какая сейчас есть. А что с Навальным? Известно одно – он эффективный борец с язвой общества – коррупцией. А в остальном? Какая программа его партии? А, и партии у него нет... Но какие же будут его первые декреты, когда он достигнет высшей власти? Какие законы будут приняты, и как они будут исполняться? Может быть, я задаю неприличные вопросы?

На самом деле, никакой остроты в моих вопросах нет, потому что они неактуальны. Возможно, я скажу вещь неприятную, но в ближайшее время на самых объективнейших выборах в стране никто из активных деятелей антипутинской оппозиции не получит высшего поста. Одной из основных причин такого положения я вижу следующую. Конечно, у условного Путина есть и телевизор (как говорят, который смотрят все меньше и меньше), и СМИ и т.д., но главное, что у него есть, это то, что он видит в стране место тех, кто его, условного, не любит. Он власти им не дает, но и не нападает на них (защищается, правда, иногда очень некорректно). Однако, его непримиримые противники не видят места не только для Путина, но и для всех тех, кто этого условного Путина поддерживает (а таких больше полстраны). Вот давайте спросим опозиционеров, что вы предложите всем этим людям, которые сейчас покорно идут на путинги, массово приписывают голоса Единой России и вообще миллионам Свет-из-Иваново? Какие у вас долгосрочные планы относительно этих людей? Собираетесь ли с ними сосуществовать? Если да, то каким образом?

Вообще главная задача условного оппозиционера для победы – привлечь на свою сторону как можно больше людей, что-то предложить им, понравиться им. Старается ли оппозиция понравиться, извините за выражение, массам? хрен-то, да она об этом и не думает. А как же вы собираетесь побеждать в честном голосовании?

Характерная иллюстрация. Противники Собянина на выборах жаловались – Собянин подачки раздавал пенсионерам, малообеспеченным, вот они за него и голосовали. Очень может быть. А что же вы о подачках не побеспокоились? Или вас надо было полюбить только за то, что вы все такие креативные?

В общем, яркий лидер это еще не решение. Хотя, конечно, в условиях какого-то глобального непредвиденного форс-мажора, этот яркий лидер, сбросив старого, может оседлать место во главе вертикали. Тогда опять пойдем по тому же кругу...

Flat | Top-Level Comments Only

From:

poulsam.livejournal.com

Как можно на таком тексте изредка улыбаться? Это квинтэссенция всего совка.
....
Слово за слово, не без многочисленных недоразумений, мы все же нашли общий язык, и вот что я услышал от своего ночного товарища по несчастью. Он был молодым и многообещающим курдляндским научным работником, абсолютно преданным Председателю, а равно идее политохода, поэтому власти позволили ему продолжить учение в Люзании. После каждого семестра он возвращался домой, то есть в своего курдля. На беду, во время последнего возвращения он дал промашку и схлопотал пять лет Шкуры. Он не подал апелляцию, поскольку апелляция, как свидетельство особенного упорства в заблуждениях, ведет обычно к ужесточению приговора. Я ничего не понял. Переводилка работала безупречно, но переводила она слова, а не стоящие за ними общественные явления. Мы сидели бок о бок в непроницаемом мраке, на пне, выступавшем из ила, и ели шоколад, который очень пришелся ему по вкусу. Он заметил, что нечто подобное ел в Люлявите — в университете этого люзанского города он работал над диссертацией по астрофизике. Медленно и терпеливо он объяснил мне, в чем заключалось его несчастье. Курдляндская пресса, правда, доходит до Люзании, но «Голос Курдля», который он читал регулярно, о любых неприятных фактах умалчивает; поэтому он не знал, что на родине уже новый Председатель, а предыдущий вместе с двумя другими Суперстарами (Самыми Старшими над Курдлем) образует так называемую Банду Четырех, или ПШИК (Преступная Шайка Извергов и Кретинов). Едва лишь он выкрикнул обычное приветствие «О-ку-ку!» — в честь Отцов и Кураторов Курдляндии — и перечислил в правильной очередности их титулы, награды и имена, как был арестован. Объяснения не помогли. Впрочем, он знал, что они никогда не помогают. Он получил пять лет Шкуры (Штрафного Курдля) и сбежал оттуда две недели назад. Курдль, из которого он сбежал, воспользовавшись ротозейством охранников (они очень распустились на службе, говорил он, им все бы только солнечные ванны принимать на хребте), — действительно труп, трупоход, или курдьма, как говорят заключенные, которые приводят его в движение собственными усилиями, как галеру. Тут я начал припоминать, что о чем-то подобном читал в архиве МИДа. Однако я ни о чем не спрашивал — пусть выговорится.
Будучи ученым, да еще астрофизиком, весть о моем земном происхождении он воспринял без особых эмоций. Он, впрочем, слышал о Земле и знал, что у нас никаких курдлей нет, в связи с чем выразил мне свое сочувствие. Я было решил, что это горький сарказм, но нет, он говорил совершенно серьезно. Интересно, что он никого не винил в своей участи, не сетовал на приговор и каторжные работы, хотя и жаловался, что масло для смазки суставов охранники почти целиком сбывают налево, несмазанный костяк чуть не лопается, когда его чудовищные мослы приходят в движение, а скрипа и скрежета при этом столько, что можно с ума сойти. Что же касается нациомобилизма, он по-прежнему стоял за него горой. Он лишь считал, что посылаемых за границу стипендиатов следует перед возвращением информировать в курдляндском посольстве; разве это по-государственному — заставлять таланты терять столько лет в Шкуре? Никто не должен быть подвергнут незаслуженной ломке карьеры! В Люзании, уверял он, полно энтузиастов политоходственности, особенно среди студенчества и профессорско-преподавательского состава. Они там просто чахнут от всеобщего счастья.
Шоколад или что-нибудь в этом роде, конечно, лучше, чем бррбиций (похлебка из гнилых мхов и водорослей), но отдельные факты нельзя рассматривать в изоляции от Целого. Я осторожно заметил, что, если бы их «Голос Курдля» давал добросовестную информацию, никто не рисковал бы кончить так, как кончил он. Он всплеснул руками. Я не видел этого, но почувствовал: ведь мы прижимались друг к другу на гнилом пне, спасаясь от пронизывающей ночной сырости. Но тогда, сказал он, пришлось бы расписывать и люзанские лакомства, а простой люд, у которого ум за разум зашел бы, пустился бы в повальное бегство из курдлей, и что стало бы с идеей политохода? Допустим, заметил я, ну и что, ведь мир не перевернулся бы? Он возмутился до глубины души. Как же так, повысил он голос, полтора века идейных исканий, дезурбанизации и онатуривания общества — все это пойдет насмарку потому лишь, что где-то есть что-то вкуснее бррбиция?